Преступление и наказание

Near his grandmother's grave, which was marked by a stone, was the little grave of his younger brother who had died at six months old. He did not remember him at all, but he had been told about his little brother, and whenever he visited the graveyard he used religiously and reverently to cross himself and to bow down and kiss the little grave.	Подле бабушкиной могилы, на которой была плита, была и маленькая могилка его меньшого брата, умершего шести месяцев и которого он тоже совсем не знал и не мог помнить; но ему сказали, что у него был маленький брат, и он каждый раз, как посещал кладбище, религиозно и почтительно крестился над могилкой, кланялся ей и целовал ее.
And now he dreamt that he was walking with his father past the tavern on the way to the graveyard; he was holding his father's hand and looking with dread at the tavern.	И вот снится ему: они идут с отцом по дороге к кладбищу и проходят мимо кабака; он держит отца за руку и со страхом оглядывается на кабак.
A peculiar circumstance attracted his attention: there seemed to be some kind of festivity going on, there were crowds of gaily dressed townspeople, peasant women, their husbands, and riff-raff of all sorts, all singing and all more or less drunk. Near the entrance of the tavern stood a cart, but a strange cart.	Особенное обстоятельство привлекает его внимание: на это раз тут как будто гулянье, толпа разодетых мещанок, баб, их мужей и всякого сброду. Все пьяны, все поют песни, а подле кабачного крыльца стоит телега, но странная телега.
It was one of those big carts usually drawn by heavy cart-horses and laden with casks of wine or other heavy goods.	Это одна из тех больших телег, в которые впрягают больших ломовых лошадей и перевозят в них товары и винные бочки.
He always liked looking at those great cart-horses, with their long manes, thick legs, and slow even pace, drawing along a perfect mountain with no appearance of effort, as though it were easier going with a load than without it.	Он всегда любил смотреть на этих огромных ломовых коней, долгогривых, с толстыми ногами, идущих спокойно, мерным шагом и везущих за собою какую-нибудь целую гору, нисколько не надсаждаясь, как будто им с возами даже легче, чем без возов.
But now, strange to say, in the shafts of such a cart he saw a thin little sorrel beast, one of those peasants' nags which he had often seen straining their utmost under a heavy load of wood or hay, especially when the wheels were stuck in the mud or in a rut. And the peasants would beat them so cruelly, sometimes even about the nose and eyes, and he felt so sorry, so sorry for them that he almost cried, and his mother always used to take him away from the window.	Но теперь, странное дело, в большую такую телегу впряжена была маленькая, тощая, саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые - он часто это видел - надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом дров или сена, особенно коли воз застрянет в грязи или в колее, и при этом их так больно, так больно бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко на это смотреть, что он чуть не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от окошка.
All of a sudden there was a great uproar of shouting, singing and the balalaika, and from the tavern a number of big and very drunken peasants came out, wearing red and blue shirts and coats thrown over their shoulders.	Но вот вдруг становится очень шумно: из кабака выходят с криками, с песнями, с балалайками пьяные-препьяные большие такие мужики в красных и синих рубашках, с армяками внакидку.
"Get in, get in!" shouted one of them, a young thick-necked peasant with a fleshy face red as a carrot. "I'll take you all, get in!"	"Садись, все садись! - кричит один, еще молодой, с толстою такою шеей и с мясистым, красным, как морковь, лицом, - всех довезу, садись!"
But at once there was an outbreak of laughter and exclamations in the crowd.	Но тотчас же раздается смех и восклицанья:
"Take us all with a beast like that!"	- Этака кляча да повезет!