Преподаватель

— Я как ослик, бегущий за морковкой, который понимает, что никогда её не догонит, но продолжает бежать… — горько прошептала она.

— Так можно всю жизнь прождать нужный момент.

Отшвырнув его тёплые руки, лианами обволакивающие колени, она хотела убежать, но сил встать хватило не сразу, а слезы оказались сильнее. Она поднялась, скрывая лицо за трясущимися руками, но, потерявшись в пространстве, застыла на месте. Где-то из глубины доносились всхлипы, контролировать которые никак не получалось, хотелось кричать и размахивать руками, но тело охватывало сковывающее напряжение.

По спине пробежался жар от профессора, что стоял так близко, и его голос с мольбой раздался в голове:

— Пожалуйста, повернись ко мне.

Но девушка молчала, от сковывающего горло рыдания и от ладоней, что накрывали лицо, пряча за стальными тисками боль и отчаяние. Тогда, не обращая внимание на сопротивление, Ник обнял её сзади, окутывая обнажённые струны, расстроенного инструмента.

В такие моменты Джейн всегда уходила от людей и ситуаций, что подбирались чересчур близко и видели слишком много, от самой себя, прячась за образом отстранённости и равнодушия. Но, почему-то, сейчас убегать совсем не хотелось, то ли от изнемогающей усталости, то ли от плена горячих жгутов, прижимающих к себе даже в столь неприглядном состоянии.

— Когда ты маленький, колкие слова родителей вызывают обиду и неподъёмное чувство вины, — и вот уже ровный и уверенный голос сочился из хрупкого создания, сокрушая тягостную тишину — но когда становишься старше и начинаешь понимать их мотивы и слабости, их изречения приводят лишь к раздражению и разочарованию.

Повернувшись, девушка угодила лицом в твёрдую мужскую грудь, и понемногу её плечи опускались, а дыхание становилось плавным.

— Я испачкаю тебе футболку — виновато произнесла она, будто это было самым кошмарным правонарушением.

— Ну и пусть.

Словно маленький котёнок, чьи глазки ещё не открылись миру, она завалилась спать в надёжные мягкие объятия своего защитника, который всю ночь не сомкнул глаз, погрузившись глубоко в думы.

На утро же, совсем свежая и румяная, Джейн решилась на смелость и после завтрака озвучила своё решение, передав все полномочия в руки, которым доверяла. Они решили, что после праздников Ник сведёт самого педантичного менеджера своего издательства со своей возлюбленной писательницей, и они составят договор, где подробно пропишут условия, по которым он и она будут взаимодействовать с издательством. Так как внутреннюю кухню процесса создания книги девушка не знала, профессор мог подсказать с выбором обложки, аннотацией и общим оформлением, но вмешиваться в ход издания и распоряжаться им был не в праве.

Пальцы мужчины ликующе поглаживали флешку в кармане, ожидающую своего часа, что вот-вот должен был прийти. Он ощущал себя причастным к чему-то большему, чем он сам, и, казалось, вся их история и вся его жизнь вели к этому моменту. Ведь он отыскал самородок и собирался представить его миру, как символ неувядающей страсти и интеллектуального упоения. Восторг в купе с эйфорией рождали ощущение счастья, он сумел победить, но не её саму, а её плен, и был готов купаться в гордости.

Но на лице девушки не отражалась ни кичливость, ни предвкушение, могло даже показаться, что она и вовсе была не рада такому исходу, отчего Ник местами перегибал палку восторженности. Ему сложно было понять те цепи, что тянули её назад, и с которыми приходилось бороться каждый день, чтобы не передумать. Джейн действительно любила свои тексты и искренне считала хорошими, порой перечитывая их на досуге, но стоило сделать шаг навстречу их реализации, как она начинала виновато озираться, словно то было преступлением.

Впрочем, вспоминая времена, когда мужчина только ожидал её признания в тайном писательстве, уже тогда понимая, что с ней будет непросто, Ник менялся в лице с энтузиазма на отрешённость, послушно мирясь с отсутствием шариков и салюта.

Лишь одна вещь его пугала — обещание посетить семейное собрание с новой избранницей после столь травмирующих знакомств. По несколько раз на дню он повторял, что ехать необязательно, и что он, по обыкновению, придумает оправдание к их неявке, которую, учитывая свадьбу брата, никто и не заметит.

Но Джейн оставалась непреклонна, и не потому, что яростно жаждала встречи с театром кукол, а потому что сама устала прятаться. А их знакомство с мамой, прошедшее, на удивление, спокойно, побуждало к попыткам, если не наладить отношения, то хотя бы не портить, чем не только заявить о серьёзности их чувств, но и призвать оставить порывы вмешиваться в жизнь и решения Ника. Девушка понимала их слабые стороны и то, что они оба беглецы и скитальцы, по чудесному стечению обстоятельств обрётшие друг друга, профессор подталкивал её расти, и она хотела помочь ему избавиться от неутихающего гнева и обид.