Преподаватель

Не то чтобы профессор чего-то ожидал, но, войдя, всё равно опешил, маленькая комнатушка, заставленная стеллажами с книгами, и куча исписанных тетрадей, стопками лежавших на столе. Ни плакатов с красивыми мальчиками, ни разноцветных безделушек, лишь пара горшков с растениями, скромно приютившихся на небольшом подоконнике.

— Ну как? — спросила девушка, наполняя сумки одеждой — Скучновато, да?

— Фикусов у тебя тоже маловато, а так неплохо.

Некоторая аскетичность в образе спальни, несмотря на бросающееся на первый взгляд противоречие, гармонично сосуществовала с судорожной тягой к идеалу в её внутреннем мире. То великолепие, что юные создания стремятся воплотить в нарядах, украшениях и элементах интерьера совершенно не интересовала Джейн, которая находила красоту там, где её не видели, или даже не искали, другие.

Ник понял, что ни разу не видел на теле девушки ни браслеты, ни кольца, а её одежда, всегда выгодно подчёркивающая формы, никогда не блистала вычурностью или яркостью. И тем не менее, она была прекраснее всех на этом свете, даже не пытаясь привлечь внимание блуждающих глаз, всё равно они не желали терять её из виду.

Они пересекли порог уже совместного жилья, и профессор, в качестве дополнительного подарка, показал возлюбленной целые просторы шкафов, что он освободил специально для неё.

— Конечно, пиджаки теперь придётся вешать с брюками и рубашками, а носки хранить с трусами, — намеренно страдальчески пожаловался мужчина — зато, теперь у тебя будет больше места.

— Какое самопожертвование. — она поцеловала его, но один вопрос никак не давал покоя, а потому расслабиться девушка так и не смогла — Что она сказала тебе, вы как будто не особо поладили?

— Если коротко и сухо, то что открутит мне голову, если тебя обижу, это если грубо. — сменив шутливость на мягкость, он пояснил — Она у тебя хорошая.

— Что ж, рада, что она тебе понравилась.

Ответив несколько скупо и с налётом раздражительности, Джейн принялась распаковывать вещи, осваивая новые территории. Она всегда касалась подобных расспросов мельком, туманно описывая своё детство и жизнь, но расстояние между ними неустанно сокращалось, оставляя неудобные вопросы далеко позади.

— Почему ты так относишься к ней, что такого она тебе сделала? Ты холодна, даже когда она пытается проявить капельку заботы.

Ник не пытался давить, понимая, как непроста зачастую семейная история, но его удивляло, как, имея такую любовь и поддержку, ей удавалось так упорно её сторониться.

Но несмотря на тягу к откровенности и расслабляющее ощущение безопасности, Джейн никогда не говорила прямо о своих чувствах, попросту не умела, она подавляла их, пряча за многочисленными слоями масок, что с годами только плодились. И казалось бы, почему?

Когда мужчина хватал её за руки и прижимал к себе, то ощущал тепло нежного тела и мог, позволяя ей спрятать лицо, успокоить, но это никогда не помогало Джейн быть честной. Потому, облокотившись, он встал в дверном проёме спальни и, глядя на изогнутую в дуге спину, корпеющую над сумками, выжидающе притаился.

Девушка бросила вещи и села на кровать, словно её уличили в неподобающем поведении, глаза забегали, а руки сомкнулись, сцепив пальцы. Но растерянность быстро сменилась спокойствием и, взглянув перед собой, будто в действительности была виновата во всём, в чём её обвиняют, она, закинув ногу на ногу, тихо сквозь зубы заговорила:

— Потому что она предала меня, как самый близкий в этом мире человек. — шипение в голосе походило на стрекотание, студентка говорила это с таким гневом, словно обидчик стоял прямо перед ней — Впрочем, — замешкалась девушка — я не хочу разводить драму.

— Я понимаю, — профессор спрятал руки в карманах домашних штанов и, не сходя с места, протяжно выдохнул, пряча всё своё волнение в напряженных кулаках — просто расскажи.