Премьера без репетиций

Сознание вернулось через несколько секунд. Клубок темных фигур откатился в сторону. Он видел всех чуть со стороны. Голова ныла, в ушах звон. И казалось, что это гудит натянутый воздух от тех ударов, что наносили друг другу люди.

Рябов поднялся, постепенно приходя в себя, потянул за шнур выбитый из рук пистолет. Что же его так удивляет? Тишина! То есть не совсем полная тишина – стоны, вскрики и мат были слышны отчетливо. Но никто не стрелял. Ладно, они сами не стреляли, чтобы попытаться взять «болотных гостей» живыми и не спугнуть возможную подмогу. А те почему?

Но тут Рябов отвлекся от этих размышлений. Кто-то, судя по шинели и фуражке, свой, но почему-то с немецким автоматом, вырвался из толпы и метнулся в сторону. «Куда? Из боя, паскуда! Ладно, разберемся».

…Схватка закончилась. Все как-то устало остановились и стали приводить себя в порядок, вяло перебрасываясь фразами. Лишь один, в короткой куртке, перекатывался посередине поляны, громко стонал, выдавливая из себя вместе с именем святой девы самые грязные ругательства. На поляне остались стоять только свои. Кто-то, долговязый, в солдатской шинели, лежал поодаль. Рябов повернул его. Это был парнишка, что разбудил его всего двадцать минут назад. Петр Николаевич попытался нащупать у него пульс…

– Товарищ Рябов!

К Петру Николаевичу подошел Коломиец. Он ждал распоряжений.

– Немедленно помочь раненым и отправить в госпиталь. Что болото?

– Движение не замечено. Все секреты целы.

– Пленные?

Коломиец смущенно замолк, потом не слишком убедительно сказал:

– Один.

– Этот, что ли? – Рябов кивнул на того, что минуту назад катался по земле и которому сейчас пытались делать перевязку. Однако было ясно: долго не протянет.

– Что же, всех поубивали? – рассерженно спросил Петр Николаевич.

– Нет! – уже четко ответил Коломиец.

– Как нет?

– Одного просто не хватает.

И тут Рябов понял. Понял, кто это был в нашей шинели с немецким автоматом на шее, что метнулся в сторону села. Так вот почему они, подлецы, не стреляли, а ножами работали. Вывести им надо было его. И время растянуть. Все Барковский рассчитал. И людей своих положил ради одного.

Надо спешить. За несколько минут не мог далеко уйти.

– Вот что, Коломиец. Быстро. Несколько человек здесь оставь. Остальные за мной. – Разбитые губы припухли и болели. Приказной тон выдерживать было сложно.

Рябов выхватил пистолет и кинулся к деревне. Сзади глухо хлопали сапоги красноармейцев.

– Цепкой, цепкой давай… – распорядился Петр Николаевич, помахивая пистолетом, – во все закутки смотри. В нашей форме он… Живым брать…

Одышка мешала произносить длинные фразы.

Показались первые хаты. И вдруг все заметили прихрамывающую фигуру, которая метнулась за один из домов. Рябов выстрелил, стараясь попасть по ногам.

– Давай! – Рябов кинулся к дому.

Оттуда полоснула короткая очередь из автомата. Пули прошли совсем близко. «Во, подлец! – успел подумать Рябов. – В бога душу его мать. Чуток бы пониже взял и…»

– Подтягивайся, – скомандовал Петр Николаевич, – сейчас брать будем!

Он, рывком добежав до дома, прижался к стене. Цепляясь шинелью за паклю, торчащую из пазов, дошел до угла и, чуть согнувшись, выглянул.

Прихрамывающая фигура быстро приближалась к костелу. Рябов снова выстрелил. Мимо.

Рядом, припав, на колено, боец устанавливал прицел.

– Давай, бей. Только по ногам!

Скуластый красноармеец молча кивнул и стал прицеливаться. «Ну же, ну», – про себя торопил его Рябов. Парень мягко нажал курок. Грохнул выстрел, и с головы хромого слетела фуражка. Петр Николаевич даже испугался.

– Вот закончим операцию, я тебе покажу, откуда ноги растут. На всю жизнь у меня запомнишь, – прошепелявил он разбитыми губами растерявшемуся бойцу.

– Виноват, – пробормотал тот, – исправлюсь.

Хромой добежал до костела и скрылся за массивной дверью.

«Попался! – подумал Рябов. – Даже если отсюда выскочит, второго кольца секретов не миновать. Попался, голубчик!»

Дверь оказалась тяжелой и скрипучей. «Петли не могут смазать, служители культа», – зло подумал Петр Николаевич. Крадучись, он вошел в костел, держа пистолет на изготовку. За ним, чуть пригнувшись, протиснулся скуластый красноармеец.

Высокие узкие окна, казалось, не пропускают, а наоборот, задерживают серый свет. Полустертые во мраке линии нескольких рядов скамей, широкий проход между ними и в глубине – слабое ровное свечение тяжелым, золотым цветом алтаря. Все это да ряды аляповатых фигурок святых вдоль стен в другой обстановке навели бы на грустные размышления о бренности сует земных. Но у Рябова была одна мысль: «Где прячется враг?» И Рябов решился. Он оттолкнулся от стены, сделал несколько шагов и сразу же бросился на каменный пол. Как и рассчитывал, тотчас поверху прогремела очередь. Сзади застонал боец. Петр Николаевич быстро привстал, низко сгибаясь, чтобы не было его видно за высокими спинками скамей, выволок раненого за дверь. Оказавшись на воздухе, опустил бойца на руки подбежавшим и вытер холодный пот.

– Гнездо там, у стены, в амвоне, что ли, – прошептал он едва слышно Коломийцу, что стоял рядом, – не подберешься. Крепко засел, гадина.