Премьера без репетиций

Забрав миску, Ровень добродушно предложил передохнуть. Вышли наверх. Уселись на толстой коряге. Старые, но крепкие ветки – как спинка у плетеного кресла. Удобно…

– Можно покурить! – снова распорядился Ровень. – Ты-то куришь?

– Не часто. Но табачок имеется, – Алексей понял, что Ровеню или лень возвращаться за своим куревом, которое он забыл внизу, или жадничает. Но тут же вспомнил о том замечании, что сделал Филипп об узоре. Ровень не Филипп, но кто его знает, вдруг тоже заметит?

– …Правда, намок он, испортился, – сказал Алексей, непроизвольно провел по карману и похолодел. Кисета не было. Провел по другому. Тоже пустой. Но вчера все было на месте. А сейчас карманы абсолютно пусты.

– Чего, – заржал Ровень, – имущество свое ищешь?

Смешно идиоту. Но куда же все делось? Заметят ли вышивку на кисете?

– …Ищу, – сделал растерянно-наивное лицо Алексей и стал оглядываться вокруг себя, дескать, вдруг выпало.

– Дурак! И такого еще охранять приставили, – беззлобно подивился Ровень, – у тебя все еще ночью выгребли.

Так, все по плану. Первый день не трогали, а сейчас проверку начали. И он, как мальчишка, не заметил этого.

– Кто?

– Пан Кравец.

– Кравец? Это кто?

– Да крестный твой, – Ровень, усмехаясь, ударил кулаком в ладонь и подмигнул своему «подопечному». – Серьезный человек. Он не только карманы, самого тебя обыскал. Ты как сурок спал. И во сне причмокивал. На, закури!

У Алексея настроение испортилось. Поверили ему или нет? Почему Барковский не вызывает? А ключ-то оставили! Вот он, висит на шее.

Ровень протянул Алексею мятую пачку немецких сигарет «Юно». Он взял одну, понюхал, попросил прикурить.

– Немецкие?

– Тебе что за дело? Дали – кури! А откуда ты, собственно, знаешь? Или угадал? Ты что, у немцев был?

Алексей кивнул.

– Приходилось… – это входило в легенду.

– А кто тебя по стенкам бегать научил? Мне рассказывали.

– В цирке.

– …В цирке, значит… Цирк тот не НКВД называется? – Ровень задал вопрос угрожающим тоном. Но тут же громко захохотал, увидев растерянное лицо Алексея. Он так пошутил. Нет, все-таки идиот. И шутки у него идиотские. Сказать бы ему все. Но…

– Нет, пана Верховского. Шапито. Шатер такой из брезента. Приехали, дали представление, свернулись – и дальше.

– Ладно, ладно. Верю. Слушай, научи так бегать.

– С удовольствием, – Алексей мог это пообещать спокойно, все равно обещание сдержать невозможно. – А стенки здесь есть ровные?

На болоте стенок не было. Посидели еще. Покурили. Тоска…

– Ты в карты играешь? – неожиданно спросил Ровень. Приятеля, что ли, увидел в пленнике или еще что?

Играть в карты научил Алексея чех Ломжичек, работавший иллюзионистом. Поговаривали, что в юности он зарабатывал на жизнь в игорных домах. Так это было или нет, никто не знал. Но он владел в совершенстве не только фокусами с картами, но и самыми изощренными шулерскими приемами. Был он добрым человеком и, обучая ребят своим хитростям, говорил, что это, конечно, плохо. Но в жизни все может пригодиться. Спасибо, пан Ломжичек, ох, может…

Через полчаса Алексей выиграл у Ровеня три пачки сигарет, спички, новые солдатские носки, утаенную от начальства бутылку немецкой водки.

Вокруг них стали собираться обитатели бункера. Не отрываясь от карт, Алексей пытался присмотреться к ним. Разные. Да только одинаково чужие друг другу.

Впрочем, не в их болотных душах собирался копаться Алексей. Он обратил внимание, что все они были профессионалами, если убийство можно считать профессией. Это было заметно по тому, как обращаются с оружием, как смотрят – будто прицеливаются.

Двое-трое были с повадками уголовников, на таких Алексей еще в польской тюрьме насмотрелся. Они держались особняком.

Бутылку Алексей открыл и демонстративно чуть наклонил вперед. Ребята были с пониманием. Без суеты сохраняя достоинство, но достаточно быстро подставили кружки. «Спасибо» не говорили.

От нечего делать Алексей показал пару фокусов со спичечным коробком. Когда взял монетку, дверь в бункер открылась, и вошел Кравец. Остановился у стола! В упор посмотрел на пленника.

Тот продолжал фокус. Через минуту Кравец повернулся и тяжело, не торопясь, вышел, оставив гогочущую компанию в бункере. Он пошел к землянке командира вдоль кустов. Тропинок на открытом месте на острове не протаптывали.

Барковский его уже ждал.

Настроение было плохое. Вроде все ясно и будущее определено, а есть внутри какое-то чувство зудящей неуверенности. И проблемы… Тут своих хватает, а Ланге еще сюрпризы преподносит. Вчера вместе с группой Ровеня, которую встречал Чеслав, пришел эмиссар немцев. И ему, Барковскому, в приказе на трех листах, как сопливому мальчишке, объясняют, как и что он должен делать. Их бы сюда. Знали бы, как инструкции писать.

Ну да ладно, бог с ними.

Вошел Кравец.

– Разрешите?! – вытянулся в двери.

– Да. Садитесь, закуривайте.

– Как вы приказывали, все уточнил. Это о нем сообщал наш человек в деревне. Да и Ровень тоже докладывал о нем. Его тогда за землемера приняли. Они с Турком, если помните, телегу остановили…

– Да-да, я помню. Продолжайте, пан Кравец.