— От слов не отказываюсь! — Змей согласился. — Таких нет. Раньше… до Катастрофы — за то и садились. В смысле, по, смертной статье, ребята есть. А таких, кто девок рвал — нет. У нас, знаешь ли, это не всеми приветствуется. Так что здесь, в долине — на нас крови нет.
— Тогда не бойся. Я тоже там буду — ради такого случая. Мужчин и так, вчетверо меньше женщин до Сыча считалось. А после него, да эпидемии — еще хуже. Так что, думаю, найдутся желающие свою судьбу с вашей связать.
— Мне бы свою вернуть… Погоди, а этого, что, приговорили уже? А как же девушка?
— Какая?
Змей рванул на себе ворот рубашки:
— Да та самая! Которую, мой паренек присмотрел! Она ведь у него, у гада этого! Я нутром чую! Если где спрятал, что бы к нам не переметнулась — ни в жизнь не сыщем! Останови их!
Я посмотрел на охотников. Они чуть смутились, потом самый представительный, ответил, за всех:
— Мы решили его не убивать. Он, хоть и виновен, но все-таки, для становища добра хотел. Он изгнан.
— Обыщите его жилище.
Он кивнул — с места сорвалось два резвых парня. Скоро они вернулись, ведя с собой молодую женщину, взиравшую на все с удивлением. Змей, узнав в ней подружку Башни, аж запрыгал от восторга…
— Она! Я же говорил — здесь она!
Я подозвал освобожденную к себе. Девушка слегка смущенно встала рядом с нами.
— Вашу историю знаю — приятель твоего… друга, все уши прожужжал. Кремень больше не глава становища, если хочешь уйти к ним — можешь уйти.
Она сразу вспыхнула, и улыбнулась Змею, как старому знакомому. Я понял, что рассказ бывшего уголовника правдив, от начала и до конца. Но следовало уточнить, еще кое-что…
— Хорошо. Ты свободна. Скажи, перед тем, как отправишься со Змеем… Ты любишь того… зэка?
Она, молча, кивнула.
— И тебя не смущает, кем он был?
— Он давно все понял. И жалеет о прошлом.
По ироничным взглядам, направленным на нее со всех сторон, стало ясно, что подобную уверенность разделяют далеко не все…
— Допустим. А ты сама? Что ты думаешь об этом?
Она недоуменно посмотрела на меня, не понимая сути вопроса. Змей, почувствовав подвох, стиснул губы, но сдержался, не рискуя вновь оказаться в центре внимания.
— Что я думаю?
— Да. Что ты думаешь? Он — бывший убийца… Грабитель, преступник, бандит. Кем он был до тюрьмы, Змей?
Тот мрачно буркнул:
— Да кем… кем. Ну, братком. В смысле — боевик. Ты же сам видел — вон, какая рожа. Только и мозгов, что с ларьков дань снимать. Потом подрос… в бригаду попал. Старшим никогда не был — у него сила не в голове. Вот и все.
— Убивал?
— Было… За то и попал.
— А точнее? — я не щадил уголовника, желая, чтобы девушка точно знала, к кому собирается уйти.
— По приказу… В общем, ему велели семью удавить. Взрослых, и двух детей. Они платить не хотели… В назидание для других. Ну, и… мужика завалил, бабу не тронул. И пацанов пожалел. Но срок дали — как за всех!
Девушка широко раскрыла глаза — она впервые услышала о преступлении, за которое попал в шахту ее возлюбленный. Я повернулся к ней:
— Достаточно. Ты все слышала. Но, не все поняла… Хотя, пора бы. Кремень не глуп — он вас от банды уберег, спрятал. А то бы, ты не так все воспринимала. Он — твой приятель! — только один, из их числа. А там — все такие. Кто-то убивал, кто-то насиловал, и другие не лучше. Ты будешь жить среди зэков, а то, что они все бывшие — это слова. Да, мы больше не враги. Но мы, по-прежнему, для них — быдло. Мы вроде той дойной скотины, которую они всю жизнь считали не вправе вообще повышать голос… так, Змей?
Он угрюмо молчал.
— Так. И теперь, после того, как вся их основная часть пала в боях, они не столько осознали, сколько поняли — или, им придется покориться, и жить по-человечески, или смерть. А вот осознали ли они свою вину, за все содеянное — это еще тот вопрос… Я еще раз спрашиваю — ты, по-прежнему, хочешь уйти?
Она опустила голову и еле слышно прошептала:
— Да…
Я кивнул.
— Ко всему прочему я мог бы добавить еще кое-что… — Змей вскинул на меня умоляющий взгляд. — Ну да ладно… Достаточно. Забирай ее, Змей.
Мы оставили стойбище. Вражда, чуть было не всколыхнувшая, по новой, весь восток прерий, утихла, не успев разгореться. Кремень был изгнан из поселка — торговли женщинами ему не простили. Он мог бы быть и убитым — но, памятуя его прежние заслуги, его просто выставили прочь, жестко наказав не появляться возле селения. Это была еще более худшая участь, чем та, которую он уготавливал бывшим зэкам. Его просто оставили одного — пусть даже вместе с оружием и небольшим мешком с припасами. К сожалению, Кремень ничего не знал, о том, куда Трясун уводит купленных девушек — и это еще предстояло выяснить, обнаружив самого Трясоголова…