Читаем Повседневность Средневековья полностью

Мрачные тёмные тона скрываются под блеском золота и драгоценных камней, которыми сплошь расшивается тяжёлая одежда грандов: расшитый золотом костюм мог весить 25–40 кг. Его завершает белый стоячий воротник или кружевной рюш, который постепенно увеличивается в размерах. Во второй половине XVI в. он превращается в знаменитую испанскую горгеру — круглый плоёный гофрированный брыжжёвый воротник, достигающий 25–30 см, именуемый также «мельничным жерновом». Он был очень популярен во всех слоях общества, крестьяне не расставались с ним даже во время работ.

Мужской костюм состоял из рубашки камисы, штанов-чулок кальсес, узкого жилета без рукавов и куртки хубона. Кальсес могли быть двойными: узкие нижние и широкие верхние, в последних разрезов было так много, что они состояли как бы из одних лент. Со второй половины XVI в. меняется фасон хубона: линия талии опускается вниз, появляется выпуклость внизу живота — панс, так называемое гусиное брюхо. Верхней одеждой был короткий роскошный ропон, зачастую подбитый мехом, а также разнообразные плащи, короткие и длинные; длинные одежды, однако, распространены были мало.

Столетия Реконкисты, уничтожив былую свободу вестготской женщины, оставили в наследство традиционные для ислама требования женской изоляции. Женский придворно-аристократический костюм получил законченную жёсткую каркасную форму. Испанский корсет — железный, не имеет вогнутых линий, его задача — выпрямить фигуру, полностью скрыть её формы. Лиф треугольный, заканчивается шнипом, талия опущена вниз. Плечи выпрямляются, укорачиваются, снабжаются ватным валиком. Шея полностью закрыта фрезой. Юбка натянута на каркас из металлических обручей — вердугос, образующих пирамидальную форму. Рукава, расширяясь вверху, имели форму окорока. Были ещё двойные, парадные, в таком случае верхний рукав был откидной, на манжете и напоминал крылья — так называемые испанские рукава. Строгие геометрические формы придают женской фигуре сухость и стройность. Горожанки и крестьянки не носят металлический каркас. Их одежда состоит из рубашки, корсажа на шнуровке и широкой юбки, либо нескольких юбок.

Причёску при высоком воротнике делали простую и гладкую, разделяя волосы на прямой пробор и укладывая надо лбом валиками. Их могла украшать наколка, либо высокий ток. Женщины из простонародья носили чепцы или платки, сверху на них надевали шляпы. По обычаю, горожанки не должны были выходить из дома, не закутавшись в покрывало, что также являлось отголоском восточных обычаев. Позднее покрывало превратилось в кружевную мантилью — колоритный элемент испанского быта.

<p>Франция</p>

Костюм во Франции испытывает влияние испанского: становится каркасным, получает высокий стоячий воротник, яркие цвета сменяет тёмная гамма. Он состоит из рубашки, верхних штанов о-де-шосс и нижних штанов-чулок ба-де-шосс. Во второй половине XVI в. появляются трикотажные чулки до колен. На рубашку надевали колет — вид куртки. Он имел глубокий вырез, а также заимствованную у рыцарских доспехов съёмную баску до колен, напоминавшую юбку. Верхняя одежда широкая и короткая — это сэ без рукавов, шамарр с рукавами, кабан, плащи. Пожилые люди носили длинную одежду.

Вторая половина XVI в. — период религиозных войн. Конфессиональные различия проявляются и в одежде. Гугеноты против роскоши в костюме, их платье тёмных тонов, почти лишено украшений, в том числе плоёной испанской фрезы, почитаемой за «дьявольское» изобретение. В этой атмосфере правление Генриха III ассоциируется с пиром во время чумы: страна разорена гражданскими войнами, а роскошь двора не знает предела. Это время наиболее странных, вычурных форм мужского придворного костюма. Потакая женственным вкусам короля, придворные носят женский ток, серьгу в ухе. О-де-шосс превращается в валик на бедрах, ба-де-шосс получают форму женских нижних штанов калесон. Пурпуэн приобретает низко висящее «брюхо» и рукав «окорок».

Провинциалы, гугеноты, буржуа не разделяли этих пристрастий, и потому они не получили дальнейшего развития. Генрих IV возрождает старые традиции костюма середины века. Во Франции неоднократно издавались законы против роскоши: так, простолюдинам запрещалось шить одежду из шёлка, бархата и парчи, носить золото и драгоценные камни. Буржуа, в отличие от крестьян и ремесленников, разрешалось использовать эти ткани для отделки либо иметь только одну шёлковую одежду.

Одежда Франции эпохи Возрождения

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология