Читаем Повседневность Средневековья полностью

К XV в. Европа обладала развитым техническим арсеналом: огнестрельным оружием, различными механизмами, в том числе крупными — станками для токарных точильных, сверлильных работ по металлу, винтовыми и колесными домкратами, подъёмными кранами, поршневыми насосами, навигационными и оптическими приборами и др. Сооружаются судоходные каналы и первый горный тоннель на Сен-Готардском перевале. В XIV в. зарождается наука, основанная на опыте и эксперименте. Европа готовится совершить прыжок в новое, во многом непривычное и незнакомое будущее — эпоху Возрождения.

<p>Глава IX</p><p>Город и жилище</p><p>Город</p>

Город — феномен средневекового мира. Он включен в систему феодальных связей и одновременно противостоит им. Он создаёт особый мир, обнесенный крепостными стенами, отгороженный от «чужой» и чуждой ему территории. Система городских укреплений аналогична замковой: ров, вал, стена с каменными галереями и амбразурами. Средневековый город отказывается от прямоугольной планировки античности. План его запутан, улицы и переулки кривы и непредсказуемы. Визуальный хаос, однако, имеет свой культурный язык, свою символику организационных форм. Городские укрепления не только отвечали утилитарным потребностям безопасности, но и символизировали городские свободы, право и порядок, царящие на этой территории.

Центр города — собор, утверждающий идею теоцентризма, некая модель «небесного» града со строгой иерархией своих пространственных уровней. Ратуша — второй полюс власти, выражает идею господства зарождающегося бюргерства. Как правило, рядом с ней располагаются рыночная площадь, дома богатых горожан, общественные здания: цеховые, гильдейские дома, склады, торговые ряды. Образ средневекового города — это «высокие стены» и «грозные башни», контрапункт вертикальной структуры, возвышающейся над плоскостью. Концепция готической вертикали как ценностного, содержательного принципа средневековой культуры наглядно проявляется в организации городской среды. Помимо оборонительных башен и стен к вертикальному силовому комплексу можно отнести собор, а также городскую башню — беффруа, объединённую с ратушей в единую систему. Здесь висит набатный колокол, хранятся хартии и казна.

Королева Англии Изабелла приветствует в Париже своего брата, короля Франции Карла IV. Ок.1300

Стянутый поясом каменных стен, город имеет мало места, дома тянутся вверх, почти соприкасаясь вторыми этажами на тесных улочках: обычно улицы не превышали 8 м в ширину, а самые узкие — всего 1 м. Дома не нумеровались, но различались по внешнему виду и отдельным приметам: барельефу, скульптуре, оригинальной детали фасада. Большая проблема — водоснабжение и канализация, поддержание чистоты. В старых римских городах для этого могли использовать античные сооружения. Обычно же мусор и нечистоты выливались прямо на улицу, хотя подобные действия повсеместно запрещались. Только в XIV в. появляются водосточные канавы. Также начинают мостить улицы, прежде всего — главные — те, которые вели к собору, к центру города.

<p>Жилище</p>

Средневековое жилище в первую очередь — оборонительное сооружение, крепость. Мир, окружающий человека, полон угроз, поэтому задача дома — предоставить ему защиту, реальную или мнимую, укрыть и спрятать. В отличие от античного, открытого вовне, впускающего природу в свои стены и имеющего чёткую планировку, средневековый дом закрыт и тёмен, отгорожен от окружающей среды, хаотичен. Он окружен глухой стеной, валом, забором. Публичность жизни не свойственна этому обществу. Отгороженность от внешнего мира, от чужих глаз создавала ощущение безопасности, на самом деле весьма зыбкой. То был своеобразный «эффект страуса» — стремление спрятаться за закрытыми окнами и дверями: «быть увиденным означало потерять свободу». Даже скромные крестьянские поселения старались укрепить: деревню обносили общей стеной или валом, а церковь становилась своеобразной крепостью. Реальную защиту, однако, давали только феодальные укрепления — замки, а также крепостные стены городов.

Материал, из которого строилось жилище, зависел от местных условий и был разнообразен. Но одна закономерность прослеживалась в самых разных частях континента: строительный материал определял богатство владельца, его социальный статус. Камень — привилегия власть имущих. Повсюду в средневековой Европе стояли замки как символ могущества знатных родов. Подражая сеньорам, из камня или кирпича строили свои дома городские патриции. Крестьянские дома — из дерева или глины, если употреблялся камень, то только на фундамент. Жилище могло быть и целиком из дерева: деревянные срубы особенно были распространены на востоке Европы — в России, Польше.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология