Читаем Повседневность Средневековья полностью

Временные структуры в значительной степени опосредовались социальными отношениями. Мера времени, подобно мерам ёмкости и веса, была в большей степени достоянием господствующих кругов, служила орудием подчинения. Формами социального времени являлось крестьянское, сеньориальное и церковное. Крестьянское — природное, фенологическое время — определялось годичным циклом сельскохозяйственных работ. В аграрном обществе, само существование которого целиком и полностью зависело от результатов земледельческого труда, оно служило основой хронологии. Его широкое распространение и всеобщее признание отразилось в одной из самых популярных тем этой эпохи — теме двенадцати месяцев. Их изображения находятся повсюду: от миниатюр в часословах до церковных барельефов, и почти везде названия месяцев аллегорически связаны с крестьянским трудом или соответствующими бытовыми сюжетами.

Сеньориальное время — военное и феодальное. Так как рыцарское войско — конное, то военные действия ведутся преимущественно летом, когда лошадей можно обеспечить подножным кормом. Во Франкском государстве собрания воинов, служившие смотрами военных сил, проводились в марте. По мере формирования феодальной кавалерии сроки военных сборов сдвигаются на более позднее время. Так «мартовские поля» франков превратились в майские рыцарские сборы. Вассалы обязаны были нести службу в течение лета — так называемая летняя служба. Военная «страда» длилась около трёх месяцев, осенью феодальное войско распускалось. После сбора урожая наступала очередь выплаты крестьянских податей. Как правило, основные платежи и расчёты с сеньором были приурочены к каким-либо праздникам. Среди дат наиболее известные — День Святого Михаила (29 сентября), День Святого Мартина (11 ноября).

Питер Брейгель-Старший. Крестьянский танец. 1568

Особенно важную роль играло церковное время. Только служители церкви умели измерять время, отсчитывать его годовой, недельный и суточный ход. Они руководствовались при этом потребностями литургической службы. Литургический год связывал временной канвой важнейшие события из жизни Христа и его учеников, а также дни поминовения святых. Знаменательные даты христианского календаря становились для всего населения важными вехами: к ним приурочивали определенные ритуалы, сопровождавшиеся пышными церемониями. Они регламентировали жизнь широких масс, будь то дни поста, либо выходные дни, свободные от работы. Особенно торжественно отмечали великие праздники: Рождество Христово, Пасху, Вознесение, Троицу, День Всех Святых.

Литургический и календарный годы не совпадали: календарный мог начинаться с Рождества, Пасхи, Благовещения. Даты обозначались на римский манер через календы, иды и ноны. Примечательно, что литургический год был, в свою очередь, связан с природным ритмом, циклом сельскохозяйственных работ. В наиболее напряжённый период крестьянской страды, то есть летом и в первой половине осени практически не было больших церковных праздников. Исключение составляет праздник Успения Богородицы, отмечаемый 15 августа. Он, однако, утвердился позднее — около XIII в. С этой же целью в Средние века было перенесено празднование Дня Всех Святых с 13 мая на 1 ноября.

Помимо годичного цикла церковь отсчитывала суточное время: сутки делились на приблизительно равные временные отрезки, соответствовавшие определённым этапам суточного круга богослужения. Длительность временного интервала была различной зимой и летом, днём и ночью. Пользовались старыми римскими часами, несколько модернизированными. Каждый интервал включал в себя примерно три современных часа, а всего их было шесть. Как правило, сутки начинались с утрени — полночь, затем шли хвалины — 3 часа, час первый — 6 часов, час третий — 9 часов, час шестой — полдень, 12 часов, час девятый — 15 часов, вечерня — 18 часов, повечерие — 21 час. Церковь как бы материализовывала время, отбивая его колокольным звоном. Она практически монополизировала его, так как всё население определяло его по звону церковного колокола. Тем самым духовенство задавало суточный ритм, определённый распорядок труда, привязывая его к службам.

Суточное и годовое измерение церковного времени совпадает с природным в одном — они цикличны. Как день сменяет ночь, а после зимы приходит лето, так ежегодно повторяются в литургии все события священной истории: рождение Христа, его распятие и воскресение. Цикличность времени, его вечный круговорот отражается в популярном сюжете Средневековья о колесе Фортуны. Те, кто был сегодня унижен, завтра вознесутся на вершину, а сильные мира сего будут вскоре низвергнуты. Как выражение неуверенности в грядущем дне, изменчивости счастья, этот символ был чрезвычайно популярен, о чём свидетельствует широкое распространение его художественной идеограммы. Готическая роза средневековых соборов — окно в форме круглой розы является одним из характерных символов средневековой архитектуры.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология