Читаем Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II полностью

Честный, деятельный и бескорыстный граф и фельдмаршал М.Ф.Каменский, набравшись опыта общения с тамбовскими чиновниками, проникся к этому сословию сильным недоверием и в своей последующей карьере усвоил в отношении их своеобразную строгую манеру: при малейшей ошибке или неисправности с их стороны он пускал в ход кулаки. Так став в 1802 году санкт-петербургским военным губернатором, он первым делом прогнал правителя канцелярии Соболева. В.Н.Геттун, служивший в канцелярии, вспоминает: «По явке к нему правителя канцелярии Соболева он его обругал и толкал кулаками своими под бока, так что Соболев козлиным голосом вопиял до небес и по возвращении домой занемог». С присланным министром юстиции Державиным новым правителем Крупенниковым Михаил Федотович как-то ужился, зато стал «гонять» своих секретарей: секретарь Куприянов продержался на своей должности неделю, назначенного вместо Куприянова переводчика Гудиму генерал-фельдмаршал тоже прибил и прогнал. На нового секретаря Геттуна, понравившегося на первых порах, но потом чем-то не угодившего, Каменский тоже поднял руку, но неожиданно получил отпор: Геттун взял в руки стул и сказал:

– Я – не Гудима, лишь только тронь, то и я пущу стул!

«Он отскочил и начал меня ругать», – пишет Геттун. – «А я ему отвечал: ˮСловами как хочешь изливай гнев свой, а рукам простору не давайˮ».

Геттун описывает одну из сцен приёма Каменским посетителей. Михаил Федотович проживал в трактире «Лондон» и имел обыкновение выходить к просителям в грубой солдатской шинели. Однажды в трактир на приём к Каменскому явился рослый и дородный итальянец. Войдя в небольшую комнату и увидев перед собой человека в шинели, итальянец спрашивает:

– Где фельдмаршал, граф и военный губернатор?

– Я и граф, и фельдмаршал, и военный губернатор, – отвечает Каменский.

Итальянец спускает с плеч шинель, бросает её на пол, делает поклон и хочет вручить графу прошение.

Фельдмаршал не берёт бумагу и спрашивает, в чём состоит его просьба.

– Прочитай, – отвечает итальянец и протягивает документ.

Фельдмаршал бумагу не принимает, а итальянец не говорит, зачем пришёл.

Наконец это противостояние начинает графу надоедать, и он отталкивает итальянца от себя, но тот отвечает:

– Устою!

– Врёшь, против меня и турки не устояли! – кричит Каменский. Он вытолкал ходатая вместе с бумагой в коридор, а вслед за ним выбросил его шинель.

Аудиенция была закончена.

В другом эпизоде, в котором Каменский принимал какого-то просителя-еврея, дело закончилось не только рукоприкладством и «брадодранием». Михаил Федотович выяснив, что проситель пришёл по делу, которое давно уже передано в производство компетентного департамента, порекомендовал ему обратиться по этому адресу. Когда же проситель стал настаивать, что дело находится в компетентности военного губернатора, граф вспылил:

– Как же ты смел лгать и заставил меня тратить время, нужное для важнейших дел?

Бывши свидетелем сцены, Геттун пишет: «Жид что-то буркнул, а фельдмаршал схватил его за бороду, повалил на пол и ну его бороду драть надвое на колено». Проситель с большим трудом вырвался из цепких фельдмаршальских рук и, оставив и шубу и прошение, опрометью выбежал на улицу.

В третьем эпизоде, описанном всё тем же Геттуном, в качестве жертвы выступал уже член управы благочиния статский советник и кавалер Соколовский. Каменский потребовал его к себе по какому-то делу, и Соколовский явился к графу сразу после того, как граф отобедал и пил чай. Чай граф наливал и подавал себе сам. В этот вечер он торопился в театр.

Соколовский, высокий дородный человек, вошёл и начал кланяться.

Фельдмаршал пригласил его сесть:

– Не хочешь ли чаю?

– Очень хорошо, – ответил советник и поклонился.

Михаил Федотович налил ему чашку чаю и подал. Соколовский, выпив чашку, чашки не опрокинул, что вынудило хозяина налить ему вторую и третью чашку. После третьей чиновник, наконец, поставил чашку на блюдце кверху дном.

– Не хочешь ли пуншу? – любезно спросил Каменский.

– Не худо, – промолвил Соколовский.

И хозяин снова стал обслуживать гостя, наливая ему вторую, третью чашку пунша. Наконец он сказал, что торопится в театр и попросил Соколовского доложить какое-то дело. Тот замялся и не мог вымолвить ни слова. Это вконец вывело Каменского из себя. Он схватил палку и ну «гвоздить» ею в толстое брюхо Соколовского, приговаривая:

– Вот тебе чай, а вот тебе пунш!

Соколовский бросился бежать, но граф и вслед ему продолжал «давать киселя».

В театр губернатор поехал в приподнятом настроении.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза