Читаем Повседневная жизнь царских губернаторов. От Петра I до Николая II полностью

М.Е.Салтыков-Щедрин ввёл в обращение ёмкое и меткое словечко «помпадур», подразумевая под ним корыстолюбивого, ленивого, надменного, чванливого и самовластного царского администратора, ослеплённого своей властью и пользующейся ею, как медведь в посудной лавке. Возможно слова «помпадур» и «самодур» являются в некотором смысле синонимами.

Как ни прискорбно автору сознавать, но материалы и источники, послужившие для написания этой книги, содержат главным образом сведения о помпадурах, нежели о чиновниках честных, бескорыстных и деятельных. Объясняется ли это тенденциозностью русских бытописателей и историков, или дело так и обстояло, судить трудно.

Михаил Евграфович в своих «Помпадурах и помпадуршах» даёт яркий образ губернатора «на все руки»: «…Сделайте меня губернатором – я буду губернатором, сделайте цензором – я буду цензором… Всем быть могу, могу даже быть командиром фрегата „Паллада“, и если Бог мне поможет, то, чего доброго, выиграю морское сражение». Главное, как утверждает щедринский отставной помпадур, чтобы наружность у кандидата в губернаторы была благородная, чтобы телом был не тучен и не скареден, ростом не громаден, но и мал, лицом чист без всяких там бородавок, а уж там Бог поможет!

Власть имеет необъяснимую притягательную силу, а где власть – там тщеславие, самолюбие, гонор, самоуверенность. Редко, ох как редко кому удаётся избежать болезни под названием «помпадурство»!

Вот, взять хотя бы князя Ивана Михайловича Долгорукова, владимирского губернатора. Человек культурный, просвещённый, тонкий и образованный, обладающий поэтическим даром, любитель искусств, а вот и он не смог избежать дурмана власти, возвышающей его над простыми смертными. Побывав в гостях у богатого покровского помещика Бехтеева, насладившись изысканным и обильным угощением и тонкими дорогими винами хозяина, посмотрев театральное представление домашнего театра, приняв участие в великолепном бале и налюбовавшись на фейерверк и наслушавшись грома пушечного салюта, умиротворённый князь восклицает:

– Как хорошо быть губернатором!

Редкая птица долетит до середины Днепра, сообщает нам Н.В.Гоголь. Редкий русский человек, вознёсшись на вершину власти, избегает участи помпадура, добавим мы.

Тобольский губернатор генерал-поручик Денис Иванович Чичерин (1763—1780) был, по всей видимости, помпадуром в полном смысле этого слова. Своим указом от 29 октября 1773 года он на сто с лишним лет предвосхитил образ чеховского унтера Пришибеева, в котором «приказать изволил, чтоб подтвердить всем живущим в городе Тобольске обывателям, дабы с полдня37, по пробитии одиннадцати часов, никто из домов своих не отлучался и так поздно по городу не ходил и не ездил». С ослушниками, пообещал Чичерин, будет поступлено по всей строгости.

В связи с участившимися в городе случаями воровства Денис Иванович предложил жителям держать на всякий случай заряженные ружья, а при обнаружении воров – стрелять им по ногам, «дабы чрез то можно было всю сию шайку собрать». Если учесть, что ружья были у очень небольшой части жителей Тобольска, то можно сделать вывод об эффективности этого указа. 22 октября 1776 года губернатор выступил уже в роли культуртрегера, приказав полицмейстеру Я. Мейбому проследить, чтобы «во всех харчевнях и где хлеб и калачи пекут, вымораживать тараканов». Вероятно, Чичерин хотел прекратить выпечки, при которых в хлеб и калачи попадали тараканы.

13 ноября того же года, возмущённый нарушением уже ранее изданного распоряжения, Чичерин снова строго-настрого наказывает всем обывателям и ямщикам никого из сибирской столицы без предварительной регистрации в полиции не возить. Нарушителей сего приказа губернатор обещал наказание «кнутом с вырезанием ноздрей» и билет на каторгу.

В саратовском наместничестве внутренний порядок был «не токмо забавен, но жалости достоин», пишет эскадронный начальник А. Пишчевич. Взять хотя бы тот факт, что в губернии безнаказанно действовали разбойники во главе с бывшим прапорщиком Родичевым. Всё объяснялось бездействием губернатора Ильи Гавриловича Нефедьева. Пшичевич так описывает рабочий день этого господина:

Вставал губернатор очень рано. Единственное дело, которым сей господин занимался в интересах губернии, было визирование некоторых бумаг, которые ему приносил секретарь Есипов. Делал он это под присмотром своей супруги. Часто, пока секретарь читал ему документы, губернатор засыпал, хотя только что встал с кровати. Есипову приходилось его будить и начинать снова.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза