Повседневная жизнь Пушкиногорья

Впоследствии, в эпоху, когда европейский романтизм уже казался Пушкину анахронизмом и фигура Байрона потеряла былую привлекательность, он вспомнил о своем увлечении в повести «Выстрел». Фигура мрачного и загадочного Сильвио, который отличался в полку необычайной меткостью, имеет общую черту с самим прародителем романтизма — лордом Байроном: «Главное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета. Стены его комнаты были все источены пулями, все в скважинах, как соты пчелиные. Богатое собрание пистолетов было единственной роскошью бедной мазанки, где он жил. Искусство, до коего достиг он, было неимоверно, и если б он вызвался пулей сбить грушу с фуражки кого б то ни было, никто б в нашем полку не усумнился подставить ему своей головы». В «Выстреле», однако, образ романтического героя выписан со значительной долей иронии: Сильвио имеет только один талант — умение безошибочно попадать в цель, но никогда этот талант не использует, его существование посвящено не высокой цели, а мелочной идее мести, его сердце закрыто для человеческих чувств: любви, сострадания и милосердия, он живет только для эгоистического упоения своей властью, да и смерть Сильвио в битве под Скулянами, памфлетно уподобленная гибели Байрона, — скорее эпизод театрального фарса, чем событие осмысленной человеческой жизни. Однако очевидная и актуальная для Пушкина связь между образом байронического героя и его умением метко стрелять ощущается в сюжете «Выстрела». В Михайловском этот комплекс был еще лишен для Пушкина иронического освещения.

Вернемся к пушкинскому посланию, адресованному А. Н. Вульфу:

Лайон, мой курчавый брат
(Не михайловский приказчик),
Привезет нам, право, клад…
Что? — бутылок полный ящик!

Лайон — это английское (влияние Байрона!) прочтение слова лев (lion), которым Пушкин подменяет собственно имя брата, Льва Сергеевича. Что за приказчик упомянут в стихотворении, откуда и почему не он, а именно брат Лев должен был привезти ящик бутылок в Михайловское для дружеской пирушки?

Приказчиком в Михайловском в это время был Михаил Иванович Калашников — бывший крепостной Петра Абрамовича Ганнибала, теперь перешедший во владение к Пушкиным. Он происходил из «элитарной» крестьянской семьи, которой тоже, конечно, пришлось поколесить по разным имениям вслед за разделами имущества и дележом собственности между потомками А. П. Ганнибала. Известно, однако, что отец М. И. Калашникова был тоже старостой (или приказчиком) у Иосифа Абрамовича, родного деда Пушкина. Михаил Калашников был женат, имел большую семью и хорошую репутацию; ему, совсем еще молодому крестьянину, родители Пушкина доверили фактическое управление имением. Не секрет, что он этого доверия не оправдал, хозяйству в имении нанес большой ущерб, крестьян обирал и притеснял, а помещиков обманывал и обворовывал. Таких успехов он добился, конечно, не сразу, а с течением времени. Наибольших — пожалуй, уже не в Михайловском, а в Болдине, куда был переведен как раз во время ссылки Пушкина.