Повесть о Предславе

Предслава больно ущипнула сестру за локоть и так гневно взглянула на неё, что Мстислава мигом притихла.

– Ну, а на рассвете ворвались в стан наш убивцы, – продолжал Угрин. – Пронзили княжича Бориса копьями, бросили на телегу. Георгий хотел было его защитить, дак его тож… – Моисей всхлипнул. – Мечом рубанул Ляшко, злодей. А после, видит, ожерелье у Георгия на шее, захотел снять, да не возмог. Так голову Георгию отрезал. Мне же брат велел на дерево забраться и схорониться там. А после, говорит, езжай скорее в Киев, княжне Предславе всё, что тут увидел, передай. Вот…

Моисей замолчал. Предслава в ужасе закрыла ладонью лицо.

– Боже, звери какие! И Святополк – изувер экий!

– Что от него ждать? Поди, отца-то тоже он прикончил, – промолвила со злой усмешкой Мстислава. – Вот что, вьюнош, – обратилась она к Моисею. – Упрятаться тебе надо. Сделаем так: бабою тебя нарядим. Млад, усов и брады не отрастил покуда. И станом тонок. За девку без труда сойдёшь. Ступай покуда тихонько ко мне в горницу. Платье те подберём, повой.

Мстислава ухватила отрока за запястье и осторожно, стараясь не шуметь, вышла. Вскоре она воротилась и сказала дрожащей от ужаса сестре:

– Крепись, сестрёнка. Думаю, дело теперь за нами. Знаю, как быть.

– Что же делать? Что мы можем?! – в отчаянии воскликнула Предслава.

– Грамотку мы напишем… ты напишешь, ты грамоте обучена. Ярославу в Новгород. Отец, мол, умер, Борис убит. Собирай, братец, рати, спасай нас от Святополка. На него, на Ярослава, единая надежда.

– Я Позвизду такожде напишу. Хоронился бы от Святополка.

– То после. Ярослава упредить – важней. В общем, так: ты пиши, а я человека сыщу, который до Нова города бы добрался и грамотку нашу передал.

Сестра ушла, а Предслава, сдерживая слёзы нахлынувшего отчаяния, достала из ларя бересту и принялась писалом выводить ровные строчки: «…Отец умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса… Берегись его…»

Внизу начертала: «Сёстры твои Предслава и Мстислава».

Бересту покуда княжна упрятала под подушку, затем разделась и легла. Сон никак не приходил, в темноте Предславе казалось, что кто-то крадётся к её ложу, что она слышит хриплый голос Святополка: «Что, не хошь за Болеслава идти?! Эй, холопы! Путша, Еловит! Придушите её!»

И видит княжна перед собой чёрные, как южная ночь, глаза изменника Володаря.

«Щас содеем, княже!» – слышит она его жаркий шёпот.

«Прочь, прочь, лиходей!» – Предслава вскочила с ложа, зажгла свечу. В светёлке было пусто и тихо, только из смежной каморы доносился громкий храп шляхтинки. Понемногу успокоившись, княжна снова легла.

Стала думать о Георгии. Храбрый был отрок и верность сохранил её отцу и брату, один из немногих. Вспомнила Предслава, как год назад сидели они всю ночь под липами в саду, какие слова говорил ей Георгий, как признавался в любви. Не выдержав, разрыдалась княжна, бурно оросила слезами пуховую подушку. Ей не верилось, что Георгия нет на свете, что его убили, да ещё так жестоко.

«Господи, почему люди столь алчны, корыстолюбивы, бессердечны?! Почему убивают друг друга, не ведая жалости?! Почему столь много среди них таких выродков, как Святополк?! Откуда берутся переветники, подобные Володарю?!» – немо вопрошала Предслава в темноту. Она искала ответы, но найти их не могла. Было страшно и горько.

Утром явился к ней Моисей Угрин, обряженный в цветастый женский саян. Увидев его, Предслава невольно тихонько хохотнула. Смешон и неловок был Моисей в девичьей сряде.

– Сестра твоя передать велела: нашла верного человека. Грамотку давай.

Предслава сунула ему в руки бересту. Моисей поклонился и вышел. Княжна встала перед ставником с иконами, зашептала со слезами на глазах:

– Спаси, Господи! Охрани от ворогов лютых!

Глава 23

Боярину Фёдору Ивещею окружение нового киевского князя Святополка сразу же пришлось не по нраву.

«Одни убивцы, да переветники, да разбойники, да волхвы! Нет, с ними каши не сваришь, – размышлял Фёдор. – А коли на ентих людей Святополк опирается, то не усидеть ему долго на столе. Такие, как Володарь, сего не разумеют. Вот начнись какая заваруха, и те же кóвали да гончары вмиг от Волчьих Хвостов да Горясеров отворотятся! Да и дружинники простые к Ярославу перебегут. Нет, не то, не то в Киеве творится. Надо как ни то подобру-поздорову от вас, лиходеи, подалее убраться».