Повесть о Предславе

Очарованный Позвизд качал головой. Он невольно засмотрелся на цветущую сестру. Всё такая же стройная, со станом осиным, как в ранней юности, уста алы, носик так же тонок и прям, глаза серые с голубизной небесной, брови изогнуты, стойно луки. И в то же время исчезло, ушло в чертах её что-то прежнее, та детская непосредственность, та простота и наивность юности. Настоящей королевой, властительницей явилась Предслава на родную землю, государыней, на время лишь покинувшей златой трон Богемии.

Она села на своего любимого солового угорского фаря и продолжила путь верхом. По обочинам дороги собирались люди, что-то весело кричали, бросали ввысь шапки, приветствуя богемскую королеву и её сына.

«Ужель не забыли, ужель помнят меня на Руси?! – Предслава растрогалась, прослезилась, но сумела в очередной раз взять себя в руки и подумала трезво: – Помнят отца, помнят Болеславово нахожденье, полон мой, и радуются, как радовалась когда-то я сама, вырвавшись из вавельской темницы».

Она снова переживала давнее чувство возвращения на волю, обретения вожделенной свободы и вдыхала в лёгкие чистый свежий воздух с реки.

Вместе с Позвиздом бок о бок они миновали посад, проскакали по деревянному мосту через рукав Стыри, с торжественностью въехали в высокую арку крепостных ворот. Лошади гулко простучали копытами по дощатой улице.

Следом за матерью трусил на невысоком коньке Владимир. Не отставал от своей госпожи и Халкидоний с неизменным широким мечом на поясе. Чуть сзади держалась облачённая в чёрные одежды надменная пани Эмма.

– А серьги всё те же у тя, с самоцветами синими, – заметил Позвизд. – Отцов дар. Память о родителе нашем бережёшь.

Предслава кивнула.

– Гляжу, многолюдно у тя в Луцке, – сказала она, озираясь по сторонам и видя, как густеет вокруг них толпа горожан.

– Да, народу хватает. И местные, лучане, селятся, и тиверцы[236], и ятвяги. Из Пинской земли такожде немало люду. А народец всё надобный: хитрокознецы по злату да серебру, горшечники да бортники, ковали да бондари, кожемяки да сукна валяльщики. Вырос за последние годы Луцк, окреп во время мирное. Земля здесь такожде добрая. Ты не гляди, что болота окрест. Енто даже и лучше – легче град боронить, еже ляхи али иной какой ворог нагрянет внезапу. Полей плодородных и лесу на Волыни – немерено.

– Красиво здесь, – выдохнула очарованная молодая женщина, любуясь праздничной нарядностью домов и церквей.

Даже мазанки городской бедноты и те украшали во многих местах замысловатые узоры.

Почему-то она стала сравнивать Луцк с Прагой, но тотчас бросила бесполезное занятие. Разные, слишком разные были эти города, и глупо было сопоставлять каменное кружево пражских стен с дубовыми и буковыми мостовыми русского города на Стыри.

Вот взору Предславы открылась площадь с собором и княжеским теремом, украшенным каменным узорочьем. Округлые башни казались тонкими и хрупкими на вид. На крутое крыльцо с мраморными ступенями вышла немолодая женщина в чёрном монашеском одеянии с изрытым оспой лицом. Руками с тонкими долгими перстами она перебирала цветастые костяные чётки.

«Мстислава!» – Королева сошла с коня и едва не бегом бросилась навстречу сестре. Мстислава прослезилась. Сёстры долго стояли, обнявшись, глядели друг на дружку и словно не могли наглядеться.

– А енто кто? – указала Мстислава на Владимира. – Младшой твой? Рыжий-то экий! Верно, в отца выдался. И глазища зелены!

Предславу приветствовали почтительными поклонами луцкие бояре и боярыни, среди них были и чубатые вислоусые нурманы. Стражи с бердышами за плечами несли охрану в переходах и у дверей в горницы.

«Где-то здесь и Астрида должна быть», – подумалось вдруг Предславе.

Она уже давно пыталась представить себе встречу с этой женщиной, убийцей её родного брата Всеволода, но не могла. Какая же она из себя, гордая готская властительница? Красива ли, безобразна? Стройна или полна? Как говорит, как держит себя?

Радость от встречи с братом и сестрой как-то незаметно улетучилась и уступила место насторожённости.

После краткой молитвы в домовой часовне перед иконой Святого Николая-угодника – охранителя путников – мать и сын проследовали вслед за Позвиздом и Мстиславой в главную горницу терема. Здесь расставлены были столы с обильными яствами. По крутой деревянной лестнице они поднялись на верхнее жило и через широкое гульбище проследовали в княжеские палаты.

Статная плечистая женщина лет около сорока, облачённая в горностаевую мантию, с пепельными волосами, перетянутыми на челе золочёным обручем, с глазами цвета синего моря, большим длинным носом, массивным морщинистым подбородком и пушком над короткой верхней губой, встала с обитой красным сукном лавки.

– Рада приветствовать сестру моего мужа. Перед тобой, королева, дочь Эрика, короля Свитьода.

Астрида надменно вскинула вверх голову.

Предслава ответила ей деланой улыбкой.

После был пир, Предслава и Позвизд с семьёй сидели наверху за отдельным столом. Рядом с матерью пристроился и Владимир, который с некоторой опаской посматривал на гордую Астриду и уродливую рябую Мстиславу.