Повесть о Предславе

Как только оказались они на берегу бурлящей Лабы, взорам открылось красочное зрелище. С высоты более тридцати сажен срывался с отвесной скалы знаменитый Эльбский водопад. Белопенная струя со страшным грохотом устремлялась вниз. Гневный разъярённый поток обрушивал всю мощь и злость свою в ущелье, рассыпаясь мириадами разлетающихся в стороны брызг. От водопада Лаба неслась по каменному ложу, изворачиваясь меж крупными валунами, образуя невысокие, но шумные каскады. То вырывалась она на вольный простор, то вновь сужалась и с грозным недовольным рычанием протискивалась между камнями и скалами.

В ушах аж звенело от рёва бушующей стихии. Величественным и яростным было это стремительное падение воды. Конрад, видно, немного напуганный шумом, крепче стиснул материнскую длань. Предслава, взглянув, ободрила его ласковой улыбкой. Мальчик успокоился и, как и взрослые, зачарованно смотрел своими большими карими глазами на белый водопад, который местами в солнечных лучах переливался всеми цветами радуги.

Неизвестно, как долго простояла бы Предслава и её спутники на поросшем мхом валуне невдалеке от берега, но крохотный Владимир вдруг громко захныкал. Предслава, вздрогнув, словно очнулась от сна и приказала тотчас возвращаться наверх, к лошадям и возкам.

Впереди над кручей стремглав проскакала и скрылась в густом смешанном лесу гибкая быстроногая косуля.

«Вот сколь красива, сколь необычна земля Чешская! – размышляла Предслава, взбираясь по тропе. – И сколь отлична от Руси! Там – широкие равнины, лес на тысячу вёрст, степь под боком. И реки совсем не такие – полноводные, разлившиеся посреди полей. Здесь же – горы окрест, каких на Руси не встретишь».

И тут внезапно почувствовала, ощутила в полной мере молодая женщина, впервые за многие годы, что стала ей Чехия родной и близкой сердцу стороной. Здесь обрела она покой и власть, здесь вспыхнула и угасла, как метеор, её любовь, здесь родились и сделали первые шаги её малые чада. А отчина её, Русь, осталась где-то далеко за спиной, скрытая густым туманом времени. Лишь послания Позвизда напоминали ей о детстве, о покойном отце, о друзьях и подругах, с которыми рассталась она на пороге юности. На Русь она приедет ещё, вернётся, и непременно, но – гостьей, иноземкой, чужестранкой, притом неведомо покуда, желанной ли.

Дом же её отныне – здесь, в этой невеликой гористой и тёплой стране, среди этих людей, для которых она – княгиня, госпожа и мать будущих властителей.

На душе было немного горько, но вместе с тем спокойно и как-то даже светло.

В тот утренний час Предслава окончательно уяснила, что обрела самоё себя, теперь она твёрдо знала своё место в этом наполненном смутами и суетой бренном мире.

Глава 64

Рыжий не вошёл, а прямо-таки ворвался в покои Предславы. Молодая княгиня, сидевшая за столом вместе с маленьким Владимиром, изумлённо уставилась на мужа, который тряс своей долгой седой бородой и довольно потирал руки. Таким вот, возбуждённым, радостным, с улыбкой на устах, не видела она его никогда.

– Случилось что? – спросила Предслава с недоумением.

Рыжий тяжело плюхнулся на лавку. Зелёный глаз его горел восторгом.

– Помнишь, тогда, в лесу, когда мы бежали из Краковской тюрьмы, я обещал, что ты будешь королевой, что я воздену на твоё чело золотую диадему?!

Предслава кивнула. По устам её пробежала насмешка.

– Так вот! – торжественно возгласил Рыжий. – Пробил час исполнения желаний! Император Конрад прислал епископа с короной. Я стану королём! Первым из князей Богемии. Такова плата за помощь в успешной войне с Польшей! Император посадил на стол в Гнезно младшего сына Болеслава, своего вассала Оттона, а Мешко выгнал из страны. Кроме того, он отнял у Польши часть земель. Передаёт мне страну мильчан[234] с городом Будишином[235]. Я уже распорядился и послал в Мильчанию своего наместника!

– Не вижу повода для особой радости, – холодно изрекла Предслава. – Князь аль король – какая разница!

– Наш враг Болеслав всю жизнь добивался такой короны! – напомнил ей Рыжий.

– А добившись её, помер от избытка гордыни, – насмешливо добавила Предслава.

– Зато я покуда помирать не собираюсь. Титул короля – это вершина! Тем более что я – первый! – Рыжий смешно размахивал руками.

Владимир с испугом поглядывал на возбуждённого родителя. Ребёнок не любил, но побаивался этого вечно трясущегося всем телом старика, обычно тихо гнусавящего молитвы на непонятном языке, а сейчас такого шумного, то и дело вскакивающего со скамьи и нелепо бегающего по покою.

– Корона! Золотая, с синими самоцветами. Вся сотканная из тонких нитей! Вид у неё, как у митры, – бормотал Рыжий, зачарованно качая головой.

«А что, ведь и на Руси проведают, что я теперь королева! Порадуется и Позвизд, и Ярослав похвалит. И немцы, и угры уважать нас почнут. Не княжество мелкое, но крулевство Богемское», – подумала Предслава.

– Одно жаль, что покуда не станет ещё наша Чехия наследственным королевством, – уже спокойнее продолжил Рыжий. – Но это – дело будущего. Главное, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Император благоволит нам.