Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

— У Пятого принца какие-то странные намерения. Он, наверное, раньше рассчитывал, что наследник престола меня совершенно забыл. «Только я один и беспокоюсь о тебе», — говаривал он мне. Но в последнее время от него нет ни одного письма, и наверное, это потому, что он узнал о моём нынешнем положении.

— О Пятом принце идёт молва, что он большой волокита. Он никого не уважает и без всякого стеснения обо всём ради сказывает императору. Будь с ним очень осторожна, — предупредил сестру Накатада, — ведь вокруг тебя одни злые люди.

— Я так мучаюсь по милости госпожи Сёкёдэн, первой супруги наследника, прямо всё в груди изболелось, — пожаловалась Насицубо. — Очень многие потеряли своё доброе имя только из-за тех сплетен, которые она о них пускала.

— А Пятую принцессу, дочь отрёкшегося императора Сага, наследник призывает к себе?

— Этой весной они очень сильно ссорились, она порвала ему платье и била его. После этого он её больше к себе не призывает, — рассказывала сестра. — Но дело не только в этом. Раньше она была его любимой женой, а теперь, когда я была у наследника, он мне сказал: «Жалко её, но сердце моё к ней не лежит».

— Очевидно, произошло что-то серьёзное, и с тех пор он к ней охладел, — предположил Накатада и пообещал: — Дня через два я опять навещу тебя.

Затем он распрощался с сестрой.

* * *

Возвратившись домой, генерал прошёл в покои жены, но её не было ни там, ни в передних покоях. Он удивился и спросил у дамы Накацукаса:

— А где госпожа?

— В западных покоях, изволит мыть волосы, — ответила та.

«Как будто нарочно!» — подумал Накатада и сказал:

— Ведь она должна была знать, что сегодня я вернусь домой, почему же мыть голову именно сегодня? Ведь если они давно не мыла волосы, так всё равно — днём раньше или позже! Пока вымоет, да высушит, человеку с его короткой жизнью и не дождаться. Ну, а Инумия?

— Тоже там, — ответили ему.

Он велел позвать кормилицу Тайфу. Тайфу явилась с Инумия на руках, и Накатада взял у неё девочку. Дочь была толстенькая, как колобок. Узнав отца, она что-то залепетала.

— Какая миленькая! — растрогался отец.

Он написал письмо госпоже:

«Наконец-то смог покинуть дворец, но придя домой, тебя не нашёл. ‹…› Ты решила сегодня мыть голову…

Наконец день настал,

Когда после долгой разлуки

Встретиться мы могли бы…

Так почему ж ты решила

Сегодня голову мыть?

Не могу ли прийти туда?»

Ответа на это не последовало, и Накатада, раздосадованный, лёг в передних покоях, прижимая к себе Инумия.

— Показывали ли ребёнка кому-нибудь? — спросил он кормилицу.

— Никому, — заверила его та. — Многие приходили в западные покои и просили показать им вашу дочь, но госпожа высочайшая наложница, крепко прижав девочку к груди, из-за полога не выходила. Только господин министр с сыновьями наследника престола смог зайти сюда, но Инумия спрятали. Потом сыновья наследника престола стали мучить госпожу Дзидзюдэн и принцессу, били их, и толкали, и все приставали: «Покажи да покажи!» Принцесса, не зная, куда спрятаться от их тычков, в конце концов пустила их к Инумия. Молодые господа обнимали её очень осторожно.

— Это крайне неблагоразумно, — рассердился Накатада. — Я ясно помню, точно это было вчера, всё, что происходило со мною, когда я был в том же возрасте, что и сыновья наследника. Как можно допустить, чтобы мальчики обнимали девочку! Прячьте Инумия хорошенько и больше молодым господам не показывайте!

— Молодые господа высочайшую наложницу и принцессу дёргали за волосы, плакали и громко кричали — что же было делать? — пыталась оправдаться кормилица.

— С вашей стороны это было крайне легкомысленно! — повторил Накатада.

Принцесса мыла волосы с раннего утра до самого вечера. Прислуживавшие ей дамы, встав друг против друга, несколько раз вымыли волосы специально приготовленной водой. После этого волосы сушили, разложив на подушках, которые были положены на высокие шкафчики. Шкафчики были расставлены в передних покоях перед комнатой госпожи Дзидзюдэн по диагонали. В главных покоях были подняты занавеси и расставлены переносные занавески. Перед принцессой поставили деревянную жаровню, развели огонь и окуривали её волосы благовониями. Все прислуживавшие дамы вытирали волосы и сушили их над огнём.

— Пусть госпожа придёт сушить волосы сюда, — попросил генерал.

— Накатада недоволен. Иди сушить к нему, — посоветовала дочери госпожа Дзидзюдэн.

— Не стоит, — ответила та. — Когда высушу, тогда пойду.

— К генералу можно будет пойти, как волосы хорошенько высохнут, — вставила кормилица Укон. — Если ложиться в постель с мокрой головой, волосы слипнутся. Но если ваш муж сразу после родов хотел войти и лечь с вами, то остановят ли его какие-то мокрые волосы?

— Что за глупости ты болтаешь! — оборвала её принцесса.

В это время генерал, бывший в верхнем платье, толкнул среднюю дверь, вошёл в комнату и встал перед женой на колени. Появился и Масаёри. Чтобы не было видно дам, вокруг них спешно ставили ширмы.