Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

— Благодарю вас. Я же опасался, что вы сюда не придёте, потому что я слишком ничтожен для вас. Ведь часто вы не отвечаете на приглашения государя… Чрезвычайно вам признателен за то, что вы пожаловали. Я позвал вас потому, что с последнего дня прошлого месяца жена моя больна, и ей становится всё хуже и хуже. Врачи и гадальщики сказали, что это злой дух. Мы делали всё, что в таких случаях предпринимается, но ничто не дало результата, и я хочу просить вас, живого Будду-врачевателя, помочь нам. Пожалуйста, выполните обряды в течение нескольких ночей.

— Надеюсь служить вам всем сердцем, но когда вы назвали меня живым Буддой, я так испугался, что хотел бежать от вас, — ответил монах. — Меня часто приглашают в разные дома. Принцесса, дочь императрицы, сейчас тоже больна, и меня звали к ней, но я не поехал, потому что сначала мне хотелось навестить вас.

— Как я сожалею, что из-за меня вам пришлось отложить визит во дворец! Но прошу вас, пожалуйте во внутренние покои.

И Накатада, велев приготовить места для сидения, ввёл монаха в дом.

— Пожалуйста, пройдите к жене, — сказал он.

В южной части передних покоев были поставлены красивые ширмы, воздух, как обычно у Накатада, благоухал.

В это время распорядительница из Отделения дворцовых прислужниц выговаривала принцессе:

— Так вести себя — это непростительное ребячество, ведь ваше недомогание совсем не от злого духа. Вы ничего не сказали мужу, и он страшно встревожился. А сейчас молитвы о вашем здравии должен читать тот, которого называют живым Буддой, но он-то, молясь, сразу поймёт, в чём дело. Оторопь берёт. Сказали бы сами генералу о вашем положении.

— Я так страдаю, что теряю голову. Наверное, пришёл мой последний час, — простонала принцесса.

— Ах, что вы такое говорите! — рассердилась распорядительница.

Тадакосо приступил к обряду и начал читать самые действенные заклинания. У него с младых лет был очень красивый голос, и поэтому молитвы его были особенно благостны.

Стало светать.

— Многое в мире я видел и слышал, но об этих заклинаниях я знал только с чужих слов, а самому мне слышать их не доводилось, — сказал Накатада монаху. — Поистине, они очень благоденственны. Мне бы хотелось как-нибудь отправиться с вами поздней осенью в глухие горы, где нас никто не мог бы слышать, и там, когда опадают листья с деревьев и шум ветра наводит на душу уныние, внимать вашим заклинаниям, самому играя на кото.

— Поистине, замечательная мысль! — пришёл в восторг Тадакосо. — Я уже давно молился буддам и богам, чтобы они дали мне возможность услышать вас. Однажды я как-то слышал вашу игру на кото — и покинул глухие горы, чтобы иметь возможность наслаждаться вашим мастерством. Но был очень опечален, не получая от вас приглашения. Сейчас же, после ваших слов, я рад, что моя мечта исполняется. Мне всегда хотелось услышать, как вы играете, и меня так огорчало, что вы почти не садитесь за инструмент.

— Не знаю, смогу ли я аккомпанировать вашим заклинаниям! — сказал Накатада. — Скажите мне, почему вы приняли монашество? Это так странно! Когда я увидел вас в храме Касуга, я почувствовал такую печаль!

— Я принял монашество и ушёл в горы из-за ужасной клеветы, о которой поначалу и не догадывался, — начал Тадакосо. — Неожиданно жизнь моя омрачилась, я больше не хотел жить в этом мире, и оставив отца, принял монашество. Виной всему была моя мачеха. В ту пору, когда я служил во дворце, мачеха захотела соблазнить меня. Её желания были мне противны, и я сделал вид, что ничего не понимаю. Она, по-видимому, рассердилась. Я, конечно, не знал, что она оговорила меня перед отцом, и очень скорбел из-за перемены его отношения ко мне. Спустя много лет я случайно повстречал мою мачеху, дошедшую до предела нищеты, и спросил её: «За какие грехи вы дошли до такого состояния?» Она мне ответила: «Для того, чтобы погубить своего пасынка, я спрятала пояс, которым его отец очень дорожил, и обвинила сына в краже, а кроме того сказала, что сын доложил императору, будто отец замыслил его погубить». Я подумал, что это была моя судьба — стать монахом, в тот день я наконец-то узнал всю историю до конца. Слушая рассказ мачехи, я впервые осознал, чего мне удалось избежать.[225] Отец мой, выслушав клевету, порицать меня не стал, но затаил всю скорбь в своём сердце.

— Что за коварное сердце было у этой женщины! — ужаснулся Накатада. — Мне об этом рассказывал и Масаёри. А пояс, явившийся причиной ваших бед, теперь находится у меня. Ваш батюшка, собираясь удалиться от мира, раздумывал, кому бы отдать то, что он предполагал завещать своему сыну, — и преподнёс пояс императору Сага, ныне отрёкшемуся от престола. Император Сага передал его нашему государю, а в прошлом году, в двенадцатом месяце, за чтение перед государем я получил его в награду. Это действительно сокровище, подобного которому в мире не сыщешь! Но как горько слышать всё то, что с этим поясом связано!

— Из-за этого пояса мне и пришлось испытать несчастья.

— Поскольку вы не покинули этого мира, пояс должен принадлежать вам. Я хочу вернуть его вам, — заявил Накатала.