Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

— Для чего он мне? — возразил Тадакосо. — Разве дозволено монаху носить такую роскошь? Мне это грозит различными осложнениями. Лучше оставьте его у себя.

— Но хотя бы взгляните, тот ли это пояс! — И Накатада велел принести его.

Увидев пояс, Тадакосо горько заплакал.

— Я видел это украшение, когда мой покойный отец надевал его, собираясь на дворцовый пир, — промолвил он.

— Однажды я посетил Мидзуноо, — начал рассказывать Накатада, — где ныне живёт принявший монашество младший военачальник Личной императорской охраны Накаёри. Он был вместе с нами на празднике в Касуга. Все остальные, кто в то время был в таком же чине, что и он, теперь дослужились до высоких постов, я получил высокий чин, кто-то стал главным архивариусом. Я уже подумываю подавать в отставку.

Когда Тадакосо служил в императорском дворце, он играл перед государем на музыкальных инструментах, и государь часто вспоминал об этом с радостным волнением.[226]

Рассвело, и они опять пошли к принцессе. Генерал послал распоряжение в домашнюю управу приготовить трапезу с особенным старанием, и перед Тадакосо поставили столики с удивительными яствами.

* * *

Узнав, что Первая принцесса больна, Канэмаса явился к ней с визитом. Жена Масаёри,[227] он сам и Накатада поспешно вышли ему навстречу и проводили в дом. Между гостем и Масаёри начался разговор.

— Я узнал, что госпожа больна, и пришёл справиться о её здоровье, — начал Канэмаса.

— Я тоже поспешил сюда, услышав об этом, — сказал Масаёри. — Мне говорили о её недомогании некоторое время назад, но до сих пор как будто не было ничего тревожного. И вдруг я узнаю, что приглашали святого отца, и я испугался. Признаков болезни и нет-то, собственно, но вдруг начинаются судороги. Она ничего не ест. Может быть, это всё от жары? Сейчас, в эту ужасную жару, все мучаются. Я и сам уже давно никуда не хожу, даже во дворец.

— И я давно там не был, — ответил Канэмаса. — Приближается отречение нашего государя… Моя дочь должна была отправиться к наследнику престола, но от жары очень ослабла, и я ни на мгновение не отходил от неё. Наконец вчера она смогла поехать во дворец. А тут мне говорят, что больна Первая принцесса, я очень встревожился и пришёл к вам.

Слуги внесли фрукты, и господа продолжали разговор за едой.

— Когда-то, в такую же жару, я навестил вас в павильоне для уженья, и мы стреляли в скопу, — вспомнил Канэмаса. — Оба мы благополучно дожили до сего дня.

— Хорошо бы и сегодня заняться тем же самым, — промолвил Масаёри, — особенно утром, когда прохладно.

— Действительно ли государь решил отречься от престола? — спросил гость.

— Я слышал, что церемония назначена на восьмой месяц, но определённо ещё не знаю. Дворец, в котором государь будет жить после отречения, почти готов, и велено поспешить с окончанием работ.

— У вас, должно быть, много хлопот, — вздохнул Канэмаса. — Пожалуйста, если что-нибудь нужно от меня, только прикажите.

Масаёри подозревал, что Канэмаса хочет что-то выведать у него, но оба продолжали разговаривать вполне дружелюбно. Накатада распорядился принести вина.

— Если бы Первая принцесса не была больна, то я бы пригласил вас в оставшиеся дни этого месяца совершить прогулку в окрестности Огура,[228] — сказал Канэмаса.

— Мне было бы приятно посетить это место, — ответил Масаёри.

— Решено! — воскликнул Канэмаса. — В конце месяца я повезу вас туда. С тех пор, как вы были там, многое изменилось. Выкопали глубокие пруды, и рыбы развелось очень много. В саду течёт река. В дом всегда заходят торговцы. Мне хотелось бы вам всё это показать. И деревья очень разрослись — весной и осенью необычайно красивое зрелище!

Вскоре Канэмаса покинул министра.

* * *

В западных комнатах этого же дома жила Вторая принцесса. Кормилица находилась при ней неотлучно, но и принц Тадаясу, которому мать поручила надзор за сестрой, оставался в её покоях днём и ночью. Тикадзуми всё время ломал голову, как бы дать знать принцессе о себе. Несмотря на присутствие принца, он попытался через прислуживающую даму передать письмецо, но Тадаясу разгневался и сделал даме выговор, после чего о передаче писем нечего было и думать. Влюблённые во Вторую принцессу молодые люди всё время пытались уговорить ту или иную даму передать ей незаметно послание. Тикадзуми дарил прислуживающей даме по прозванию Тюнагон множество драгоценностей и умолял провести его тайком к любимой, но такой возможности не представлялось. Многие молодые люди только и ждали удобного случая, чтобы пробраться ко Второй принцессе; особенно настойчиво Пятый принц уговаривал дам помочь ему.

* * *

Услышав об этом,[229] Накатада понял, почему его жена плохо себя чувствовала.