Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

РЕВОЛЮЦИЯ ДОСТОИНСТВА

Строить свою Страну Оз, подмяв парламент, начали сразу. Уже в конце мая приняли закон о трудовой повинности; это была личная идея Стамболийского, определенная им как «основа обновительской политики». Суть, если отжать воду, проще пареной репы: обязательная трудовая повинность всех мужчин старше двадцати (на год) и женщин, кроме мусульманок, старше шестнадцати (на полгода), вне зависимости от состояния, образования и рода занятий. Кто не отбыл, поражен в правах, не имеет права выезда.

Формально это было сделано для «скорейшего преодоления разрухи», с важной оговоркой: «в первую очередь, на селе». Фактически же — было бесплатным батрачеством на крестьянских участках. В партийных инструкциях — разъяснение: «а также в целях перевоспитания в здоровой крестьянской среде». Отсюда и методика: казармы, четкая структура (отделы, ядра, четы, дружины, задруги), маршировки. И два часа после работы — изучение «Принципов». Плюс везде «слушатели», следящие за «разговорчиками».

Тут, правда, напряглись «великие силы». Сами по себе идеи Стамболийского, коль скоро он на дух не переносил «общественной собственности» и нещадно щемил коммунистов, их не волновали, но вот явная милитаризация общества, пусть и на трудовой лад, пугала соседей Болгарии, опасавшихся возрождения болгарской армии. А поскольку неприятности на Балканах победителям были совершенно не нужны, «крестьянского царя» одернули, и он слегка сдал назад: срок сократили, «соплякам и слюнтяям» назначили сумму «откупа», а профессуру, юристов и прочую «гнилую интеллигенцию» от обязаловки освободили вообще, при условии что они «не станут осуждать новые установления».

А новые установления, появляясь, шокировали многих. Ибо речь шла хоть и не об отмене (это ни-ни!), но пересмотре самого понятия «частная собственность», которое должно было совпадать «с требованиями достоинства и свободы человека в соответствии с его вкладом в копилку потребностей общества». Частная собственность, будучи «справедливо выравнена», должна была составить материальную основу «истинной демократии достоинства».

Перераспределять предполагалось «тотально, тремя тропами»: «между личностями» (тут мягко: пусть богатые слегка поделятся), «между сословиями» (а то ведь «услужающие» слишком зажрались), но главное — «между городом и селом», что предполагало перевод крестьянства в статус «главного сословия» и, следовательно, гегемона (экономического, а на основе этого — и политического). Иными словами, «дети» целились выполнить самое главное, пусть и не сформулированное требование «отцов».

И грянул шквал законодательных инициатив, тотчас превращавшихся в законы. В первую очередь был принят закон «О трудовой земельной собственности», то есть об изъятии «необрабатываемых излишков земли» в пользу государства, с почти нулевой компенсацией по довоенным ценам и формально «для справедливого наделения беженцев». Разъяснений, понятно, никаких, но всем всё ясно: изымали землю запустевшую или купленную у обедневших крестьян «впрок».

Сразу вслед за тем — закон об аграрной реформе. Теперь уже без всяких ограничений: все, кто продал свою землю, получали ее назад — по тем же символическим ценам. А у кого своей земли не было или ее было мало, могли легко и крайне дешево купить в рассрочку, но без права продавать, дарить или закладывать кому-то, кроме государства. Иными словами, «вечная аренда» без отягощения.

А далее — налоговая реформа, в рамках которой налоги с «кормящего сословия» уменьшались в несколько раз, зато налоги с «услужающих» (закупочных фирм) повышались кратно. Ну и дальше — мелочи, типа закона «Об отчуждении зданий в пользу государства или местного самоуправления», предусматривавшего изъятие недвижимости, кроме построек, где живут сами хозяева, и построек, которые хозяев кормят (но не кафе и не отелей — те подлежали изъятию). Компенсации? Безусловно. Но опять же по довоенным расценкам.