Потерян в море

Они расположились в кабинете, чьи окна выходили в сад. Через них в помещение проникал сладких аромат роз и пение оранжевой канарейки, напоминающей маленький мандарин. Косые лучи солнца неровными кляксами падали на массивные кожаные кресла из Кордовы, высвечивали изящный подсвечник и освещали тяжелую шахматную доску, лежащую на круглом столике между маркизом и его внуком. На ней происходило невероятное сражение, достойное быть увековеченным на полотнах самого Жака Куртуа. Во всяком случае, так могло показаться. Резные воины сошлись в схватке, местами смешав черное и белое. Несколько из них уже лежали по краям доски. И пусть Васко заметно поддавался, его черные фигуры лидировали на поле.

Рикардо потянулся сначала к одной фигуре, затем к другой. После замер, так и не взяв ее. Его взгляд гулял по полю, выискивая возможность, но вместо находки раз за разом возвращался к началу. В итоге Рикардо сделал ход конем, тем самым подобравшись к ферзю Васко, но открыв собственного короля.

— Зачем ты поспешил? — Обратился маркиз к внуку.

— Но я все обдумал!

— Но ты не был уверен.

Васко улыбнулся, наблюдая за тем, как Рикардо пытается понять, в чем же ошибся.

— Если есть возможность, не спеши. Обдумай все хорошенько, и лишь когда будешь уверен, делай свой ход. Поспешность не лучший союзник, мой друг, — маркиз взял в руки слона и поставил его перед королем Рикардо. — Шах и мат.

Мальчик удрученно откинулся на спинку кресла, издав протяжный вздох.

— Не люблю шахматы, — он посмотрел на доску, а после перевел тоскливый взгляд на сад.

— Шахматы — это наша жизнь в миниатюре. И очень важно осознать свои ошибки здесь, — Васко постучал пальцем по доске, — чтобы потом не допустить их тут. Тебе стоило пожертвовать конем, но сохранить короля.

— Так вы же говорили, что жертвовать не всегда полезно.

— Не всегда, но иногда необходимо для достижения цели.

— Как же тогда понять, когда надо, а когда нет?

— Нужно уметь задавать себе вопросы: конечная цель стоит этой жертвы или нет? Если ты забудешь об этом в пылу борьбы, то упустишь момент, когда итог не будет стоить всех твоих потерь.

Васко невидящем взором смотрел на оставшиеся фигуры, вспоминая, как точно также учил своих детей и их друга. Арманд лучше многих освоил тайну шахмат, тонко чувствуя, когда необходимо рискнуть, а когда стоит отступить. Грахго же довольно быстро научился просчитывать ходы далеко вперед, но оказался слишком азартным. Стоило его раззадорить, как он допускал одну ошибку за другой. Дамиан, на удивление, будучи ребенком творческим быстро схватывал, но боялся идти на риск и не любил жертвовать другими фигурами. Можно было подумать, что и в жизни они будут вести себя схожим образом. Вот только Дьявол кроется в деталях.

Прозорливый Арманд слишком глубоко погрузился в печаль по потерянным жене и сыну. Поэтому, когда появилась слабая надежда, что пираты вернут мальчика за вознаграждение, старший сын Васко вцепился в нее мертвой хваткой. Он отринул все предостережения и, в итоге, сгинул.

По другому сложилась жизнь младшего сына, который погиб задолго до Арманда. Корабль капитана Гонсалеса, где служил Грахго, был потоплен негодяем Ортего. И Васко винил здесь себя. Он, как и многие, верил: Грахго не его сын. Васко старался воспитать его правильно, боролся со своими демонами и неприязнью к ребенку, и понимал, что терпит поражение. Поэтому идея, будто родной отец сможет дать Грахго то, что не вышло у него самого, показалась маркизу достойной. А в итоге тот получил только насмешки и смерть. Если бы только Васко не испытывал омерзение всякий раз при взгляде на Грахго и замечая его сходство с Гонсалесом, все могло обернуться по другому…

А Дамиан Салье, талантливый художник, бросил все и рискнул отправится в Новый Свет. За вдохновением, как сказал он во время последней их встречи. Нашел ли он его? Обрел ли там душевный покой? Или нашел свою погибель? Васко не знал. Он потерял его след, стоило Дамиану покинуть перевозивший его корабль.

— … мона так говорит, — негромкий голос Рикардо разорвал цепь воспоминаний, охвативших маркиза.

Васко моргнул и вновь посмотрел на внука, о присутствии которого совершенно забыл. Кажется, старость все сильнее разрастается в его разуме, ведь раньше маркиз подобного себе не позволял.

— Прости, Рикардо, но я задумался. Не мог бы ты повторить?

— Тетя Рамона говорит, что людьми нельзя жертвовать. Мы не боги, а они не наши рабы, чтобы мы могли так распоряжаться их судьбой.

Подобное заявление вызвало со стороны Васко неясный звук: что-то между выдохом, кашлем и подавленным смехом. Он недовольно посмотрел на дверь в кабинет, словно там могла стоять Рамона, и поджал губы.

— Напомни мне поговорить с твоей тетей на этот счет.

Вновь посмотрев на притихшего Рикардо, Васко вздохнул.