Потерян в море

Лучи солнца, особенно разгоряченные в это время дня, ослепительным покрывалом накрыли город, придавливая к земле и отбирая остатки силы воли, не позволяя подняться. Близость Средиземного моря, чьи волны, отражая свет подобно тысяче зеркал, не приносила облегчения. Жители города прятались в домах или укрывались в тени раскидистых деревьев. Улицы оказались практически пусты. Можно было подумать, что Валенсия обезлюдела, в одно мгновение превратившись в город-призрак.

Не стала исключением и усадьба маркиза де Ньето. Но пустынность зал и комнат была подобна миражу. Ныне хозяин ее расположился в обширном саду, находящемся с западной стороны. Узорная беседка терялась среди старых гранатовых деревьев, окруженная насыщенно-розовыми цветками пеларгонии и белоснежным олеандром. Маркиз де Ньето, мужчина преклонного возраста с крючковатым носом и злыми глазами, вальяжно гладил маленькую белую собачку, сидевшую на скамье рядом с ним.

— Я рад, что вернулся на родину, Васко, — Ньето улыбнулся, оглядывая сад.

— Мне казалось, ты более честолюбив, — с легкой иронией ответил собеседник.

Гостем был давний друг, также носивший титул маркиза. Васко де Моро выглядел не сильно моложе хозяина усадьбы, но обладал более крепкой формой и густой копной черных волос, едва-едва подернутых сединой. Если бы не глубокие морщины вокруг глаз и на лбу, то Васко вряд ли бы кто-то дал больше сорока пяти.

— Ох, пустое… Быть губернатором где-то в карибском бассейне — только звучит хорошо. На деле же это совсем не то, что мне бы хотелось получить на старости лет.

— Неужели ты готов запереться в этих стенах и постепенно превращаться в пыль? — Васко покачал головой, не разделяя позиции друга.

— Ну почему же пыль?

Ньето улыбнулся, беря в руки тяжелый хрустальный графин с небольшого столика на колесиках. Разливая по бокалам рубиновую жидкость, что при свете солнца переливалась и играла, он продолжил:

— После проигрыша Габсбургов Валенсии потребуется много времени, чтобы вновь заслужить доверие короля. У меня уже не те силы, чтобы принимать активное участие в чем-то подобном. — Ньето передал Васко бокал. — Но я могу обратить взор и свои средства на то, что действительно важно. И результат чего я успею застать.

— О чем ты говоришь, Гаспар? Ммм, этот гранатовый сок прекрасен.

— Спасибо. Еще одна прелесть находится дома — я могу пить сок из собственного сада, а не прожигать взглядом ненавистные кокосы!

Мужчины посмеялись, разбудив задремавшего пса.

— Я хочу больше времени проводить с внуком, Васко, — произнес Гаспар, перестав смеяться. — Ты же знаешь, как я обожал малютку Ксимену. Рикардо — это все, что мне осталось после нее…

Васко сочувственно положил ладонь другу на плечо. Они оба потеряли слишком многое за последние несколько лет. Младшая дочь Гаспара, тихая и нежная, но проницательная и смелая Ксимена, была для Васко невесткой, подарив чудесных внуков. Он оплакивал ее гибель вместе с сыном четыре года назад.

— И я хочу отомстить за ее смерть, — голос Гаспара больше не был печальным. Теперь в нем слышалась твердость и решительность.

— Начнешь бороться с пиратством? — Васко, напротив, был полон сомнений.

— Уже начал. Но там мало кто способен оказать им серьезное сопротивление. Нужны капитаны Испании. Опытные, хитрые, способные вырезать подчистую гнилой нарыв этих вод! — Чем дольше говорил Ньето, тем яростнее он становился, чуть ли не брызгая слюной от ненависти, пылающей в груди.

— Сейчас не лучшие времена, Гаспар. Как бы я не хотел тебе помочь, не могу закрыть глаза на реальность.

— Мы творим реальность, Васко! Мы!

Гаспар с неожиданной для своего возраста прытью вскочил на ноги, принявшись расхаживать по беседке.

— Как жаль, что старик Гонсалес больше не с нами! — С горьким отчаянием воскликнул Ньето. — Он то знал, как ловить и уничтожать эту шваль. Иногда мне кажется, что его дух здесь, рядом. И тогда понимаю, что нельзя больше оставлять убийц безнаказанными.

— Мне кажется, что он не рядом, а вселился в тебя, — покачал головой Васко, для которого упоминания погибшего друга были болезненными.

Услышав это, Ньето остановился, виновато отвернувшись.

— Не знаю, какого тебе, Васко. Прошло четыре года, но мне до сих пор так трудно дышать, — голос Гаспара звучал глухо. Из него исчезли все цвета и вся жизнь. — Я помню, что ты не сильно жаловал непоседу Грахго. Ходили разные слухи о нем, его матери и Гонсалесе в то время… Но отцом он называл тебя. Я не знаю, какого тебе, — повторил маркиз: — потерять их всех…

В беседке повисла вязкая тишина, напоминающая остывшее рагу. Только пес шумно чесал себе ухо. Васко проводил взглядом одинокую бабочку, усевшуюся на край его бокала. Она притягивала взгляд хрупкостью и красотой, напоминая собой человеческую жизнь. Быстротечная, ломкая, но такая прекрасная.

— Начнем с пиратских бухт. Но действовать нужно с земли, а не моря, — Васко первым прервал тишину.

Гаспар удивленно обернулся к нему, не веря тому, что друг так легко согласился.