Потерян в море

Когда хвост сменился ногами, фрегат протянул канаты сирене, чтобы та могла за них держаться. Но вопреки воодушевлению и настрою обоих, поначалу Эрмис каждый раз падала. Слабые и непривычные ноги подгибались, стоило сирене попытаться сделать шаг. Им потребовалось много времени, прежде чем Эрмис научилась стоять хотя бы несколько секунд без посторонней помощи. Но им обоим пришлось признать простой факт: учиться ходить на корабле, что покачивается на волнах, не самое простое дело.

Когда Эрмис вновь попыталась сделать шаг, волна особенно неудачно угодила в бок фрегата. Сирена испуганно взмахнула руками и с коротким визгом упала прямо в скрученные канаты. Как бы она не старалась, вылезти у нее не получалась. Эрмис лишь все сильнее вязла в них, проваливаясь глубже. А перестав трепыхаться, увидела, как носовая фигура корабля беззвучно давится от смеха.

— Вот это улов, — тихий шепот Оскала донесся с другого борта.

— Я еще сплю? — спросил у него Чайка.

Визг сирены во время падения разрушил ее же магию, и дежурившие пираты сразу же проснулись. Из сна вырвался и Матео, смотрящий теперь на Эрмис во все глаза. Но долго лицезреть картину они не смогли. Отверженный невозмутимо подхватил сирену. Канаты живыми змеями обвили ее за талию, частично захватили бедра и подняли в воздух. Тихий смех Эрмис разнесся над палубой, напоминая ручеек, весело бегущий по камням. Фрегат неторопливо перенес ее за борт, где бесцеремонно бросил в воду. Падая, сирена извернулась, словно у нее и не было скелета, и практически бесшумно нырнула.

— Ух ты! — юнга кое-как спустился на палубу.

— Ты что тут забыл, Малек? — Чайка недовольно обернулся к нему.

— А мы расскажем остальным? — не унимался Матео.

Чайка на этот вопрос постучал себя по голове:

— Еще чего! Совсем дурной?

— И признаться, что мы уснули на посту? — Оскал зевнул. — А ты нарушил приказ об отбое и шлялся по палубе?

— Я тут спал! — сразу же открестился Матео.

Но Чайка непреклонно покачал головой:

— Саром нам быстро наказание найдет.

— Жаль, — юнга попытался проскочить к борту, чтобы посмотреть на воду, но Оскал успел схватить его за ухо.

— Чтобы через секунду тебя здесь уже не было, — пригрозил он, подталкивая мальчишку в сторону трюма.

Обиженно насупившись, Матео отправился спать. Но он успел увидеть, как среди волн мелькнул хвост, в свете луны отливающий серебром.

* * *

Мекатл позволил прийти пиратам, только когда солнце практически достигло зенита. Долгое ожидание не добавило их и так плохому настроению радости. Но капитан выглядел на удивление спокойно и уверенно. И только отсутствие привычной иронии выдавало его расположение духа.

Старик ждал их у входа в пирамиду. Его взгляд выражал неприкрытое любопытство и жажду, пока пираты подходили ближе. Было видно, как Мекатл пытается прочесть их лица, проникнуть за грань материального и коснуться потаенных мыслей. Большинство из людей вокруг являлись для старика открытыми книгами. И когда Грахго остановился перед Мекатлом, тот уже предполагал исход.

— Тяга к знаниям бывает губительна, — в голосе старика слышалась неприкрытая улыбка. — Главное, чтобы погубила она не тебя. Верно, Грахго?

Капитан дернул подбородком, в попытке сдержать едкий ответ. Но все равно произнес:

— Если она погубит вас, меня тоже устроит.

— Когда-нибудь и мой пепел станет частью всего этого, — Мекатл распростер руки, указывая на чаши вокруг. А затем, не меняя интонации, произнес: — Плату. Она пойдет с ними, — он указал посохом на пару дикарей-воинов, стоявших неподалеку.

Тогда Коджо шагнул к ним, кровожадно улыбнувшись. Он двигался легко и свободно, как человек сам избравший свой путь. Такое поведение насторожило аборигенов. Уводя Коджо в сторону поселения, они то и дело бросали на него подозрительные взгляды и крепко держались на свое оружие. Остальные пираты неотрывно следили за процессией, не нарушая образовавшейся тишины.

— Идем, Грахго.

Мекатл развернулся в сторону входа в пирамиду, но Грахго остановил его:

— Что делать остальным?

— Они подождут тебя в тени, — не оборачиваясь произнес старик, возобновляя путь.

Прежде чем последовать за Мекатлом, Грахго тише шелеста листьев сказал оставшимся пиратам всего одно слово:

— Осмотритесь.

Не задерживаясь больше ни секунды, капитан смело вошел в черный провал.

Поначалу передвигаться приходилось на ощупь. Мгла словно окутывала осязаемым плащом, погружая в холод. Все инстинкты Грахго кричали об опасности, но он упорно продвигался вперед, касаясь чуть влажной стены кончиками пальцев левой руки. Воображение рисовало острые углы, хищные лезвия и дикарей, которым не терпелось убить надоедливого капитана. Но разум упорно сопротивлялся необоснованным страхам.

Вскоре тьма начала рассеиваться. Пространство плавно серело, таяло туманом перед небольшим огоньком впереди. И через десяток шагов Грахго оказался в круглом зале, увенчанном куполом. Здесь тоже располагались чаши. Но в них горел огонь, освещая резной постамент по центру, а также десятки и сотни изображений на стенах, напоминающих трепещущие языки огня из-за драгоценных камней, вставленных в пазы.

«Кровь».