Потерян в море

Грахго потребовалась вся его сила воли, чтобы позорно не отшатнуться.

— Чо он там лает? — с недоумением прошептал Угорь.

— Может, пулю в лоб? — предложил Келпи.

— Поздно, вокруг посмотри, — отмахнулся от него Коджо.

К огорчению и тревоге ирландца, пираты оказались окружены. Среди листвы и стволов проглядывали лица, украшенные зеленым и черным. Кое-где виднелись духовые трубки и копья. От своего предводителя аборигены отличались только числом браслетов на руках. Они настолько мастерски сливались с природой, что их невозможно было заметить, не вглядываясь специально.

— Вот ведь… морского ежа им в глотку, — Угорь хотел сплюнуть, но побоялся спровоцировать аборигенов.

В это время дикарь на поляне прищурился, разглядывая капитана. Чем дольше он смотрел, тем сильнее разглаживались его черты лица. В конце концов, абориген пренебрежительно произнес:

— Э-э-э, охт теххуатл!

Хоть он и держал все еще копье в направлении капитана, но уже не столь напряженно и угрожающе. Дикарь посмотрел на остальных пиратов и крикнул:

— Мехуа! Ассаль!

После команды аборигены стали выходить из зарослей, показывая копьями пиратам идти на поляну. Те неохотно, но подчинились, понимая: иного выбора у них пока что нет.

«Пират на земле, что рыба выброшенная на берег», — глубокомысленно изрек Отверженный с легким разочарованным вздохом. Он наблюдал, как дикари повели свою добычу среди деревьев. По дороге чувствовалась рука человека — листьев и лиан значительно поубавилось. Впрочем, не так сильно, чтобы непосвященный легко нашел путь.

Пираты недовольно поглядывали по сторонам, пытались запомнить путь, да и следили, чтобы дикари не вздумали совершить какую-нибудь глупость. Несмотря на тревогу, преследовавшую их по пятам, никто не предпринимал попыток изменить ситуацию. Грахго вел себя абсолютно спокойно и уверенно шел за предводителем дикарей. Такое поведение капитана немного успокаивало пиратов. Создавало иллюзию, будто бы все идет так, как и было изначально задумано.

Через четверть часа изнурительного пути, становилось ясно, что племя все ближе. На деревьях чаще появлялись своеобразные украшения. Не только черепа или перья. Временами висели небольшие подвески из костей и обсидиана, издающие при движении и ветре легкую мелодию. Лучи солнца подсвечивали черные стеклышки, тусклыми бликами падая на листву. От этого казалось, словно музыка живет в самих джунглях. Местами виднелись и глиняные чаши. Маленькие. Едва ли больше арабской пиалы и с бурыми засохшими следами ладоней на боках. Особенно много их было близ ручейка, который отряду пришлось перепрыгивать. От них поднимались слабые струйки дыма, разносящие тяжелый и сладкий запах цветов, смешанный с чем-то цитрусовым и терпким.

— Не нравится мне это, — Келпи говорил тихо, но на него все равно посмотрел с подозрением ближайший дикарь.

— Главное, чтобы нас не сожрали, — с легкой усмешкой ответил Угорь. — Остальное не важно.

Им пришлось подняться по пологому склону, прежде чем перед глазами предстало поселение аборигенов. Вопреки ожиданиям пиратов, дома, построенные из пальмовых веток и листьев, были расположены среди деревьев. От окружающего леса их разделяли лишь подвески из костей, перьев и обсидиана, развешанные на разной высоте.

Люди, темнокожие и низкорослые, сидели у хижин. Некоторые готовили еду, другие плели корзины, третьи перебирали фрукты. В первый момент пиратам показалось, что все дикари на одно лицо, и отличить мужчину от женщины невозможно. Только одежда: набедренные повязки и платья, — вносили ясность, ибо все аборигены обладали длинными волосами и невысоким ростом.

Но забираясь вглубь поселения и проходя мимо людей, пираты поняли, насколько слепыми они были. Большинство аборигенов перед ними являлись женщинами. Их тела отличались худобой и чистотой, а лица казались намного миловиднее. Мужчины же расписывали свою кожу рисунками и символами. Да и украшений у них оказалось больше.

— Они словно маленькие Бабаджайдики, — тихо хохотнул Угорь, за что заработал свирепый взгляд Бабаджайда и недоуменный от Тинаша.

— Зачем им столько браслетов? — Коджо, который во время пути переместился ближе к капитану, с любопытством оглядывался вокруг.

— Знаки отличия, — ответил ему Грахго. — Количество показывает статус, а техника плетения и украшения — семью, профессию и навыки.

Браслеты действительно сильно отличались. У женщин их было не больше трех. При этом на одном из них красовалось от одной до нескольких подвесок деревянных или золотых — свидетельство о детях, которых родила женщина. У мужчин же число браслетов порой было и вовсе сложно сосчитать. Да и варианты исполнения сильно отличались. Среди дикарей сопровождающих пиратов не было ничего, что могло бы издать шума или привлечь внимание цветом или блеском.