Постчеловек: глоссарий

Некоторые современные художественные практики ставят признание этого факта в центр своего внимания. В «Похоронный костюм “Вечность”» (Infinity Burial Suit) Джэ Лим Ли внедрил ризоматический узор из нитей, пропитанных спорами грибов, которые при взаимодействии с минеральными веществами и другими грибами способствуют разложению тела, а также связывают вредные для окружающей среды токсины, накопленные нами при жизни. Элейн Тин Нио в настоящее время занимается проектом «Поросеночек» (Little Piggy): она выращивает пятерых поросят, жизнь которых закончится на скотобойне, после чего Тин Нио сделает из них колбасу. Она объединила этот проект с другим, который планирует реализовать через десятилетия, когда она умрет (естественной смертью или нет) и также будет переработана на колбасу (Moy, 2014). Еще более сложная постчеловеческая практика принятия пищи, когда не нужно ни ждать смерти, ни прибегать к прямому убийству животных, зафиксирована в видео Алекс Бранч 2011 года «Больше нечего забрать» (Nothing Left to Take Away). Бранч стоит на парковке, на вершине сугроба, среди стаи чаек, кормит их хлебом, пока ее руки не пустеют, затем она падает, позволяя чайкам неистово и злобно клевать оставшуюся пищу – шлем Бранч, сделанный из хлеба. Бранч не устранила различие между собой и чайками: она художница, это ее работа, и ее дар им также является для нее культурной практикой; она не вернула мир к предполагаемому «равновесию»: в конце концов, чайки дерутся друг с другом, а хлеб – типичный продукт оседлого сельского хозяйства и связанных с ним несправедливостей; кроме того, чтобы снять фильм, ей нужно было сначала приучить чаек к своему присутствию: следовательно, имеет место практика взаимного приручения, которая требует изымать тело из одного дома и тренировать его для другого. Это практика переговоров, зависимости, взаимной открытости и опасности.

Еда – это по преимуществу субстанция ностальгической привязанности к материнскому или даже праматеринскому, бабушкиному, родине, «чистому», «подлинному» и «кустарному». В таких случаях еда функционирует как материализация формы фантазий о невинности и причастности, а также отсутствии ответственности, как у существа, о котором заботятся. Постгуманистический материализм в своем стремлении разрушить представления об онтологической фиксированности иногда забывает, что все существующее, независимо от того, как оно запутано с другими сущностями, все еще обладает (или обладало) тем единственным, что не может быть разделено с другими, своей кончиной, назовем ли мы ее разрушением, растворением или смертью. Постгуманизм понимает питание как практику телесной и, как следствие, онтологической проницаемости; он знает, что питание никогда не бывает невинным, что это всегда – практика смерти, всегда – неравный телесный обмен между смертными, всегда – договоренность между телами, более или менее подходящими друг другу; он знает, что для того, чтобы стать компаньоном, как в случае Бранч и чаек, иногда нужно подарить то, что один считает своим телом, другому.

См. также: Животное; Искусство; Экоматериализм; Неземной аромат; Феминистская постгуманитаристика; Многовидовое; Postmedieval (журнал); Транскорпореальность; Урбанибализм.

Карл Стил

(Перевод Глеба Коломийца)

Ж

Животное

Животные – это живые существа различных видов. Согласно знаменитой китайской энциклопедии, которую цитирует Хорхе Луис Борхес, цитируемый Фуко:

«…животные подразделяются на: a) принадлежащих императору, б) бальзамированных, в) прирученных, г) молочных поросят, д) сирен, е) сказочных, ж) бродячих собак, з) включенных в настоящую классификацию, и) буйствующих, как в безумии, к) неисчислимых, л) нарисованных очень тонкой кисточкой из верблюжьей шерсти, м) и прочих, и) только что разбивших кувшин, о) издалека кажущихся мухами».

Foucault, 1973: xv; Фуко, 1994: 28