Читаем Постчеловек: глоссарий полностью

Дифракция – это в первую очередь стратегия чтения, которая отдает должное разломам в академическом каноне (van der Tuin, 2015a). Чтение текстов, следующих канону, – это чтение, тщательно воспроизводящее установленные параметры академической учености. Такое воспроизведение может быть вызвано отрицанием или отражением (reflection). Представьте, что вам предстоит феминистское прочтение работы X. Результатом будет акт дистанцирования: и феминизм, и работа Х остаются нетронутыми, потому что этот метод чтения предполагает, что и феминизм, и работа Х являются отдельными сущностями и что «феминизм» – это позиция известная и устойчивая (она либо либеральная, либо марксистско-социалистическая, либо лесбийская, либо речь идет о различии полов, либо…). Дифракционное чтение берет начало в другом и имеет отличающиеся последствия. Представьте, что вы случайно взяли книгу, написанную Y, или столкнулись с художественным произведением авторства Z. Вполне может оказаться, что читатель или зритель интерпеллируется текстом Y (van der Tuin, 2014) или окажется под воздействием произведения Z (Papenburg, Zarzycka, 2013) до того, как сознательно вспомнит свою позицию ученого, феминистские взгляды или канонические представления авторов. Это означает, что невозможно знать, когда и где начинается ученость, когда и где возникает феминизм или каким образом нравится или не нравится текст или произведение искусства. Момент дифракции – это когда случаются подобные интерпелляции или воздействия. Удивление от интерпелляции или воздействия считается моментом интуиции, озарения, важного для производства знания.

Карен Барад (Karen Barad, 2003; 2007) развила дальше идеи дифракции Харауэй и выступила с утверждением, что дифракционное чтение может быть продуктивным для феминистских исследований:

«Уходя от репрезентационалистской ловушки геометрической оптики, я переключаю внимание на физическую оптику, на вопросы дифракции, а не отражения. Дифракционное прочтение интуиций феминистской и квир-теорий и научных исследований друг через друга приводит к проясняющему объединению осмысления «социального» и «научного». То, что часто кажется отдельными сущностями (и отдельными наборами интересов) с острыми краями, на самом деле вообще не влечет за собой отношений абсолютной экстериорности. Подобно дифрактограммам, высвечивающим неопределенную природу границ – отображающим тени в «светлых» областях и яркие пятна в «темных», – отношение социального и научного есть отношение «экстериорности внутри» («exteriority within»). Это не статичная реляционность, а действие – установление границ, – которое всегда влечет за собой существенные исключения и, следовательно, обязательные вопросы ответственности».

Barad, 2003: 803

Эта цитата демонстрирует не только тот факт, что дифракция берет начало в квантовой физике и прочно основана на ее контринтуитивных открытиях. Она также проясняет, что собой представляют результаты дифракционного чтения текстов: они раскрывают «экстериорности внутри» («exteriorities within»). Другими словами, дифракционное чтение не только подвергает сомнению разделение социального и технонаучного, а самих работ – на феминистские, квирные и научные исследования. Оно также позволяет понять природу различия без заглавной буквы «Р».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е
100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е

Есть ли смысл в понятии «современное искусство Петербурга»? Ведь и само современное искусство с каждым десятилетием сдается в музей, и место его действия не бывает неизменным. Между тем петербургский текст растет не одно столетие, а следовательно, город является месторождением мысли в событиях искусства. Ось книги Екатерины Андреевой прочерчена через те события искусства, которые взаимосвязаны задачей разведки и транспортировки в будущее образов, страхующих жизнь от энтропии. Она проходит через пласты авангарда 1910‐х, нонконформизма 1940–1980‐х, искусства новой реальности 1990–2010‐х, пересекая личные истории Михаила Матюшина, Александра Арефьева, Евгения Михнова, Константина Симуна, Тимура Новикова, других художников-мыслителей, которые преображают жизнь в непрестанном «оформлении себя», в пересоздании космоса. Сюжет этой книги, составленной из статей 1990–2010‐х годов, – это взаимодействие петербургских топоса и логоса в турбулентной истории Новейшего времени. Екатерина Андреева – кандидат искусствоведения, доктор философских наук, историк искусства и куратор, ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Государственного Русского музея.

Екатерина Алексеевна Андреева

Искусствоведение
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги