Постчеловек: глоссарий

Тем не менее подобное оформление понятия «антропоцен» выдает веру в модернистские теории техники и прогресса, ставящего человека вне природы и тем самым сводящего ее к роли пассивного объекта культуры. Согласно Гисли Пальссону и его соавторам (Palsson et al., 2013), принятая как нечто само собой разумеющееся внеприродность человека сама по себе является экологической проблемой. Чтобы справиться с глобальными изменениями окружающей среды, утверждают они, необходимо начать с понимания того, что эта среда неразрывно связана с обществом. Тем самым мы обратим наше внимание к социальной теории и гуманитарным наукам, чтобы лицом к лицу встретить соответствующие гуманитарные и социальные вызовы. Восприятие окружающей среды и человека как «природокультур» (Haraway, 2003) неизбежно произведет радикальное переформатирование представлений об ответственности за окружающую среду и усилит экологический – реляционный – подход к системным переменам.

На протяжении последних десятилетий термин «инвайронментальная гуманитаристика» обретал все больше возможностей, для того чтобы очертить междисциплинарную область, способную развить подобный концептуальный сдвиг. Согласно философу-феминистке Рози Брайдотти и ее соавторам (Braidotti et al., 2013), первым важным и оригинальным вкладом этой области исследований в проблемы окружающей среды стала ее способность ставить под сомнение догмы общепринятого понимания положения человека в эпоху антропоцена. Это может помочь развитию лучшего понимания человеческой агентности и взаимодействия человеческих существ с экологическими сообществами, чьей частью они сами и являются. Инвайронментальные гуманитарные науки привносят вопросы о смысле, ценности, этике, справедливости и политике производства знаний в окружающую среду, артикулируя тем самым такое понятие о человечестве, которое не приемлет модернистские представления о самодостаточных, рациональных, принимающих решения субъектах (Bird Rose et al., 2012). «Инвайронментальная гуманитаристика позиционирует нас как соучастников живых экологий смысла и значения, переплетенных с богатыми паттернами культурного и исторического разнообразия, определяющими то, кто мы, а также те способы, которыми мы можем „становиться с“ другими» (Ibid.: 2). Ключевой момент такого подхода – сосредоточенность на «новом материализме» (Dolphijn, van der Tuin, 2012), недуалистических философиях/практиках, предлагающих увидеть мир как результат интраактивной работы более-чем-человеческих ассамбляжей. Короче говоря, оперируя в переплетениях между модернистскими оппозициями и дуализмами, они продвигают видение целого мира как «зоны природокультурного контакта» (Haraway, 2008: 7), где «мир природы» не является всего лишь пассивным фоном или вместилищем для человеческих поступков и деятельности, но становится активным фактором ее итеративной материализации (Barad, 2007). Перефразируя австралийского философа Вэл Пламвуд (2003), инвайронментальные гуманитарные науки нацелены на переопределение места человека в природе, а не-людей – в сферах культуры и этики.

Брайдотти и ее соавторы (Braidotti et al., 2013) упоминают второй важный вклад инвайронментальной гуманитаристики: ее способность бросить вызов разделению дисциплин на гуманитарные, социальные и естественные. Дебора Бёрд Роуз и другие ее единомышленники утверждают: «Появление инвайронментальных гуманитарных наук указывает на стремление соединить разнообразные подходы к изучению окружающей среды, возобновив множественные и разнообразные дискуссии между ними» (Bird Rose et al., 2012: 1–2). В целом подходы, объединяющиеся под знаменами экологической гуманитаристики, открыто отвергают предполагаемую «ненаучность» работы гуманитарных дисциплин с окружающей средой. Они не принимают критику, по-прежнему пребывающую в сетях узкого понятийного подхода к «человеческой агентности, образованию общественных и культурных форм, социальному изменению и запутанным отношениям между человеческим и не-человеческим мирами» (Ibid.: 2). Это усилие привело к появлению целого ряда новых междисциплинарных исследовательских подходов, которые становятся «мостом» между естественными, гуманитарными и общественными науками, обновляя диалог между ними. Среди прочего стоит упомянуть о практиках биологического искусства, которые, как напоминает нам Долфейн (Dolphijn, 2013), представляют собой существенный вклад в постановку важных вопросов об антропоцене, экологических кризисах и устойчивости в целом. Опираясь на эти и другие практики, инвайронментальные гуманитарные науки доказали свою способность найти эффективные исследовательские инструменты, создавая прецеденты и сложные нарративные схемы, открывающие новые исторические перспективы социально-экологических вызовов, с которыми нам приходится сталкиваться.