Post scriptum

Отвечая на вопросы, заданные после доклада, отец Георгий подробнее рассматривает вопрос о восприятии подобных произведений, говоря об «эстетическом шоке». «В психиатрии есть такой термин – “метафизическая интоксикация”. Скажем, Ясперс в качестве примера тех, кто пережил метафизическую интоксикацию, приводит Ван Гога. И еще где-то мне встречались описания, построенные на собственных текстах Жерара де Нерваля – описания опять-таки метафизической интоксикации. Человек переживает огромный ужас, начинает творить на совершенно другом уровне и создает потрясающие тексты. Я думаю, что быть может “Манфред”, Шестая симфония, “Франческа да Римини” Чайковского – это тоже результат такой метафизической интоксикации». И далее – о своих впечатлениях: «В сентябре этого [2005] года мне пришлось послушать после большого перерыва Шестую симфонию Чайковского, и я, конечно, очень много пережил – именно в плане того, что это метафизическая интоксикация плюс катарсис». И добавил с присущей ему непосредственностью, чуть смущенно: «Я с трудом выдержал, честно говоря»[508]. Продолжая развивать эту мысль в процессе дискуссии, отец Георгий заметил: «Когда переживание страха доводится до достаточно высокого уровня с точки зрения эстетической, вот тогда наступает катарсис, и тогда от этого страха освобождаешься. Я думаю, что “Франческа да Римини”, “Манфред” или Шестая симфония написаны именно с этой сверхзадачей – пережить катарсис»[509]. Метафизическая интоксикация плюс катарсис – точнее не скажешь!

А после первого доклада («Немая музыка псалмов») разгорелась острая дискуссия – настоящая баталия! Некто начал задавать демагогические вопросы: «Вы действительно не верите, что эти псалмы принадлежат Давиду?» Отец Георгий объяснил очевидную истину: «Псалмы восходят как жанр к образу царя Давида, но, конечно, с историческим Давидом имеют очень мало общего». Тогда последовал вопрос: «Вы не верите в существование Давида?» Далее оппонент отца Георгия обвинил его в том, что его точка зрения светская, не каноническая. Отец Георгий сначала спокойно отвечал на вопросы слушателя, но постепенно «заводился» и, наконец, взорвался: «Это точка зрения всякого грамотного богослова. Понимаете, у нас почему-то, когда дело заходит о материях, связанных с Господом Богом, сразу всплывает слово “канонический”. Вообще “канонический” – это относящийся к какому-то правилу, в основном. Я знаю только “каноническое право”, то есть то, чту можно, согласно церковному праву, делать, а чего нельзя. Больше ничего. Есть еще каноны, которые писал Иоанн Дамаскин. А вообще ни в коем случае нельзя оперировать словом “канонический”, не зная, что оно значит».

Все мы знаем темперамент нашего батюшки, который нередко служил ему не лучшую службу. Но ведь это составляло неотъемлемую часть его личности, это было результатом его предельной искренности, импульсивности, страстности, с которой он отстаивал то, во что верил; он боролся за то, что считал справедливым. И хотя в этой аудитории его еще не знали, но когда он, выведенный из терпения, произнес резкие (вполне справедливые) слова, все были на его стороне, а ведущая, профессор Консерватории Е.М.Царёва, чтобы унять весьма агрессивного оппонента, предложила перенести столь затянувшуюся дискуссию в другое место.

После одного из докладов, посвященного рождественской службе в латинском обряде, консерваторцы обступили отца Георгия и попросили его прочитать лекции в Консерватории. Он согласился и предложил цикл из четырех лекций под общим названием «Литургический текст римско-католической традиции как основа для музыкального воплощения»[510].

Однако как организовать такое мероприятие? Ведь у нас, с нашими учебными планами и «расчасовками», всё не просто. Мне хотелось, чтобы Консерватория оплатила эти лекции. Поэтому решено было провести их в рамках Факультета повышения квалификации. Но для этого нужен был запрос преподавателей Консерватории. Тогда я соорудила бумагу, в которой значилось, что этот цикл лекций необходим для нашей работы, под ней поставили свои подписи многие профессора и доценты. С этой бумагой я отправилась на Факультет повышения квалификации и далее в бухгалтерию, где мне сказали, какие документы надо представить для оформления оплаты. Помимо паспортных данных, которые отец Георгий продиктовал мне по телефону, требовался еще Индивидуальный налоговый номер. На мой вопрос отец Георгий ответил довольно жестко: «А у меня его нет». Я обомлела: «Как так?» – «А вот так. Нет и всё». Что было делать – отступать? И тогда я пошла на подлог: представила в бухгалтерию свой ИНН, изменив в нем одну цифру. Разумеется, никто проверять не стал, и отцу Георгию выплатили деньги (2000 рублей – мизерная сумма за четыре блестящих лекции, но всё же…)