Пост-капитан

Во главе стола сидел уже знакомый Стивену мистер Паркер — высокий, сухой, с недовольным видом человек — довольно привлекательной внешности, если бы не выражение лица; затем — лейтенант морской пехоты в красном мундире, черноволосый шотландец с Гебридских островов, с настолько рябым от перенесённой оспы лицом, что даже трудно было разобрать его обычное выражение; впрочем, манеры у него были очень благородные; звали его Макдональд. Подле него сидел мистер Джонс, казначей — тоже брюнет, но на этом сходство заканчивалось: казначей был унылым вялым маленьким человечком с обвислыми щеками и сырного цвета лицом — равномерная бледность разливалась по его высокому лбу и даже на простиравшуюся от уха до уха лысину. Её лишь сзади окаймляли прямые седые волосы, свисая на шею и переходя в бакенбарды; однако сильная поросль бороды, что упорно пробивалась на поверхность, была тёмной — синеватым оттенком ложилась на челюсть. Видом он был точь-в-точь мелкий лавочник; впрочем, он не дал им времени познакомиться с собой поближе, потому что при первом же взгляде на свою тарелку выскочил с горловым звуком из-за стола, нетвёрдой походкой бросился в кормовую галерею, и более его не видели. Затем сидел штурман, позёвывающий после утренней вахты — худой, пожилой, седоватый человек со светло-голубыми глазами — он почти не проронил ни слова с того момента, как сел за стол. Стивен, по своему обыкновению, был молчалив, прочие ещё не определились с отношением к своим новым сослуживцам; и, зная, что хирург — близкий друг капитана, не торопились его расспрашивать.

Однако по мере удовлетворения аппетита Стивен обыкновенно начинал ощущать жажду знаний; и, положив нож и вилку, он спросил штурмана:

— Позвольте узнать, сэр, каково назначение этого любопытного обитого металлом наклонного цилиндра, что установлен как раз перед моей кладовой? Как он называется?

— Видите ли, доктор, — сказал мистер Гудридж. — Как его назвать, я и сам не знаю — разве что извращением, а кораблестроители вроде бы называли это камерой сгорания, ну и я так понимаю, что это место, где было установлено секретное оружие. И выходила эта труба на палубу — туда, где теперь форкастель.

— Что за секретное оружие? — спросил Макдональд.

— Что-то вроде ракеты, полагаю.

— Ну да, — сказал первый лейтенант, — типа огромной шутихи, но не прикреплённой к направляющему шесту. То есть, направляющим шестом был весь корабль, а те наклонные желоба и рычаги служили для того, чтобы сдвигать её вперёд или назад для изменения угла наведения; по расчётам, это оружие должно было уничтожить корабль первого ранга с дистанции в милю, и ему следовало находиться в диаметральной плоскости для смягчения влияния бортовой качки — и для того же предназначена система боковых килей и рулей.

— Если ракета имела калибр с эту камеру, то отдача должна быть чудовищной, — заметил Макдональд.

— Да, чудовищной, — сказал мистер Паркер. — Поэтому и сделали острую корму, чтобы днище не разломало при резком толчке — откатился бы весь корабль, и плоскую корму просто разрушило бы сопротивлением воды. И даже так пришлось нагородить кучу дерева вместо обычного ахтерштевня, чтобы выдержать первый удар.

Одна весьма высокопоставленная особа, что присутствовала на испытании, стоившем жизни изобретателю, рассказала мистеру Паркеру, что корабль отбросило назад на полную длину и погрузило в воду до винтранца. Эта высокопоставленная особа была против испытаний с самого начала; мистер Конгрив, который тоже присутствовал, сказал, что это не сработает — оно и не сработало, как не срабатывали никогда все эти нововведения. Сам мистер Паркер против любого нарушения традиций — это ни к чему военному флоту — и ему нет дела, скажем, до этих кремнёвых замков на пушках; хотя, конечно, если их как следует отполировать — ими можно покрасоваться при инспекции.

— А как погиб этот бедный джентльмен? — спросил штурман.

— Похоже, он пожелал самолично поджечь фитиль, а поскольку заряд сразу не воспламенился, он засунул голову в эту камеру, чтобы узнать, в чем дело, и тут-то она и взорвалась.