Пост-капитан

— Конечно, нет. Кроме того, что в нём такого? Это как поступить на службу к туземному принцу в Индии: никто не станет думать о вас хуже, но все будут завидовать тому состоянию, которое вы составите. О, как это вам подойдёт: сам себе господин, не нужно мотаться туда-сюда на Уайтхолл, никаких адмиралов, которые заставляют вас заниматься всякими нудными вещами и откусывают у вас добрую часть призовых денег. Превосходная идея для такого как вы — человека с характером. Независимое командование! Тридцатидвухпушечный фрегат!

— Это грандиозное предложение: я в замешательстве.

— И в партнёрстве с Каннингом! Я уверена, вы замечательно поладите. Моя кузина Джерси его знает. Каннинги невероятно богаты, а этот очень похож на туземного принца, только, в отличие от них, смел и прям — они-то, как правило, нет.

Азартное выражение исчезло с её лица, и, обернувшись, Джек увидел за спиной пожилого человека.

— Дорогая, — сказал пожилой человек. — Шарлотта послала меня сказать вам, что она скоро собирается домой; мы должны подвезти Чарльза к Тауэру до полуночи.

— Я сию минуту иду, — сказала Диана.

— Нет-нет, у вас достаточно времени, чтобы доесть мороженое.

— Правда? Позвольте представить вам капитана королевского флота Обри, соседа адмирала Хэддока. Полковник Колпойз, который был так любезен, что позволил мне остановиться у него.

Они обменялись парой слов, и полковник ушёл, чтобы велеть подавать лошадей.

— Когда я увижу вас снова? Может, заедете завтра на Брутон-стрит? Я буду одна. Вы могли бы сопроводить меня в парк и по магазинам.

— Диана, — сказал Джек, понизив голос. — На меня подано исковое заявление. Я не решаюсь разгуливать по Лондону.

— Не решаетесь? Вы боитесь, что вас арестуют? — Джек кивнул. — Боитесь? Честное слово, никогда не думала, что услышу от вас такое. Как вы думаете, зачем я вас представила? Чтобы вы могли навестить меня.

— Кроме того, мне приказано завтра явиться в Адмиралтейство.

— Как несвоевременно, — сказала Диана.

— Могу я зайти в воскресенье?

— Нет, сэр, не можете. Я не так часто приглашаю к себе мужчин… Нет, вы определённо должны заботиться о своей безопасности: конечно, вы должны заботиться о своей безопасности. В любом случае, меня уже не будет в городе.

— Экипаж мистера Уэллса, экипаж сэра Джона Бриджеса, экипаж полковника Колпойза, — выкрикнул лакей.

— Майор Леннокс, — сказала Диана проходящему мимо офицеру. — Будьте так добры, вы не разыщете мою накидку? Я должна попрощаться с леди Кейт и с тётей, — заметила она про себя, беря веер и перчатки.

Джек проследовал за процессией, состоявшей из полковника и миссис Колпойз, Дианы Вильерс, незнакомого ему Чарльза и Леннокса, а также Стивена Мэтьюрина, и стоял без шляпы весь на виду на ярко освещённом тротуаре, пока экипажи медленно выезжали с заднего двора: впрочем, никаких слов и даже взглядов. Наконец женщинам помогли подняться в экипаж и разместиться, лошади тронулись, и Джек медленно направился в дом вместе со Стивеном.

Они поднялись по широкой лестнице, пробираясь через нарастающий поток уходящих гостей; разговор их был отрывочным и незначащим — несколько общих замечаний; но к тому времени, когда они добрались до верха, каждый знал, что такого согласия, какое было между ними последние несколько месяцев, уже нет.

— Пойду попрощаюсь, — сказал Стивен. — А потом, думаю, пройдусь до Физического общества. Ты, я полагаю, ещё побудешь со своими друзьями? Очень тебя прошу, езжай в закрытом экипаже от самых дверей и до дома. Вот наш общий кошелёк. Раз тебе утром к Первому Лорду, то необходимо отдохнуть и успокоиться, чтобы быть непринуждённым и обходительным. В маленьком кувшине есть молоко, подогретое молоко расслабит душевные фибры.

Джек подогрел молоко, добавил в него немного рома из оплетённой бутыли и выпил; но, несмотря на веру в это средство, фибры оставались в напряжении и до душевного покоя было очень далеко.

Написав Стивену записку, что скоро вернётся, он, не туша свечу, вышел из дома и направился в сторону Хита.

Сквозь мрак пробивалось достаточно лунного света, чтобы освещать ему дорогу, бледневшую между стоявших вразброс деревьев; от быстрого шага он вскоре почувствовал прилив сил и вошёл в ритм. Но и взмок от пота: в плаще стало невыносимо жарко. Вперёд и вперёд, со скатанным плащом под мышкой, вверх по холму, вниз к каким-то прудам и снова вверх. Он едва не наступил на какую-то милующуюся парочку — это ж как должно прижать, чтобы улечься в этом мрачном болоте, да ещё и в такое время — и свернул направо, оставив отдалённые огни Лондона у себя за спиной.

В первый раз в жизни он уклонился от прямого вызова. Он будто услышал своё жалкое скулящее «На меня подано исковое заявление» и вспыхнул в темноте — просто ничтожно. Но как она могла так хладнокровно просить его пойти на это? Как она могла просить столь многого? Он подумал о ней с холодной неприязнью. Друг так бы не поступил. Она не дурочка или неопытная девица, она знала, чем он рискует.