Пост-капитан

— Отправляем на камбуз, а потом подаём с боцманским грогом, — закончил Макдональд.

Каннинг заявил, что будет очень рад попробовать — это новый опыт, он никогда не имел чести обедать на военном корабле и будет счастлив приобрести какую-нибудь флотскую привычку.

— В самом деле, — сказал он, — это превосходно, просто превосходно. А это, стало быть, боцманский грог. Думаю, я попрошу ещё стакан. Грандиозно, грандиозно. Я говорил вам, сэр, — продолжал он, доверительно склоняясь к Джеку, — я говорил вам где-то десять или двадцать блюд назад, что я слушал чудесную постановку «Фигаро» в Опере. Вы непременно должны на ней побывать, когда сможете, там новая актриса — Ла Колонна, которая поёт Сюзанну с такой чистотой и искренностью, какой я никогда ещё в жизни не слышал — просто откровение. Она чуть ослабляет ноту точно посередине, а потом всё больше и больше наращивает звук... Оттобони поёт партию графини, и их дуэт просто вызывает слёзы на глазах. Я забыл слова, но вы их, конечно, знаете.

Он загудел мелодию, стаканы от его баса начали позвякивать.

Джек стал отбивать такт ложкой и запел: «Sotto i pini…»[88]. Они спели дуэт, потом спели его ещё раз, прочие глядели на них благосклонно, со спокойным удовольствием — в этот момент им казалось совершенно естественным, что их капитан представляет служанку испанской леди, и даже, чуть позже — трёх слепых мышей.

Впрочем, до мышей случился эпизод, который ещё больше укрепил их душевное расположение к мистеру Каннингу. Портвейн пошёл по кругу, и провозгласили тост за короля; Каннинг вскочил на ноги, врезался головой в бимс и рухнул на стул как подкошенный. Они всегда знали, что подобное может произойти с сухопутным армейцем или со штатским, но до сих пор этого не видели; а поскольку он не причинил себе серьёзного вреда, все были в восторге. Они усадили его поудобнее, столпились вокруг его стула, смачивали ушибленное место ромом, уверяя, что всё в порядке — скоро пройдёт — они часто бьются головами — и ничего страшного — кости целы. Джек распорядился насчёт пунша, вполголоса скороговоркой сказал стюарду, чтобы оснастили боцманский стул, и поднёс Каннингу рюмку с видом доктора, заметив:

— У нас, военных моряков, есть привилегия пить за короля сидя, сэр. И мы можем делать это, не проявляя ни малейшего неуважения. Однако об этом мало кто знает, даже теперь — возможно, это покажется странным.

— Да-да, — сказал Каннинг, уставившись на Пуллингса. — Да. Теперь буду знать.

Затем, по мере того как вместе с пуншем по его телу разливались новые жизненные силы, он улыбнулся всем за столом и сказал:

— Каким, должно быть, зелёным новичком я вам показался, джентльмены.

Всё прошло, как они и говорили ему, и вскоре Каннинг принял участие в «Мышах», затем — в «Бискайском заливе», «Каплях бренди», «Даме-лейтенанте» и в песне про лилейно-бледных мальчиков, в которой он заглушил своим рёвом всех остальных -

Трое, трое соперников,

Двое, двое лилейно-белых ребят,

В зелёных одеждах они,

Но один он один, и совсем одинок,

И так оно будет вовеки.

Закончил он такой мощной и низкой нотой, что она оказалась недостижимой для всех прочих — громовержец, да и только.

— В этой песне есть символизм, который я не могу уловить, — сказал сидевший справа от Каннинга Стивен, когда стихли беспорядочные рукоплескания.

— Не относится ли это к… — начал было Каннинг, но тут все снова затянули «Мышей» голосами, рассчитанными на то, чтобы докричаться до фор-марса в атлантический шторм — все, кроме Паркера, который неспособен был отличить одну мелодию от другой и просто открывал и закрывал рот, изображая дружеское участие и невыносимо скучая. Каннинг не стал договаривать фразу и присоединился к поющим.

Он по-прежнему не расставался с мышами, когда его устроили в боцманском стуле и аккуратно спустили в лодку, и когда лодка направилась к тёмной массе стоявших напротив Гудвиновых мелей кораблей; и Джек, перегнувшись через борт, слышал, как его голос становится всё слабее и слабее — «Смотри, как бегут, смотри, как бегут» — пока, наконец, он не затянул опять «Трёх соперников» и не затих вдали окончательно.

— Это был самый удачный обед на корабле на моей памяти, — сказал Стивен, стоявший рядом. — Спасибо, что позволил мне в нём участвовать.

— Ты в самом деле так считаешь? Я так рад, что тебе понравилось. И мне особенно хотелось угодить Каннингу: помимо всего прочего — он очень богат, а кому хочется, чтобы его корабль выглядел нищим. Жаль, что пришлось так скоро закруглиться: но мне нужно хотя бы немного света для маневрирования. Мистер Гудридж, мистер Гудридж, что у нас с отливом?

— Будет продолжаться ещё в течение склянок, сэр.

— Ваши люди с отпорными шестами готовы?

— Готовы, сэр, все готовы.

Ветер благоприятствовал, однако нужно было сняться с якоря и выйти в море при низкой воде, пройдя сквозь всю эскадру и конвой, и Джек до смерти боялся, что «Поликрест» навалится на какой-нибудь из военных кораблей или отставшее от конвоя судно, и послал на нос людей с длинными шестами — отталкиваться.