Последний завет

Выталкивание ограничений на обочину медиа-сферы часто имеет результатом уже не стерилизацию свободы, а нечто даже более каверзное, в виде обтрёпок, только отдалённо схожих с ограничениями. Им суждено играть по сути новую роль, а точнее – уже не играть никакой роли, так как из под них на свет появляется их антипод – свобода, но только вовсе не та, которая желанна и полезна обществу. Помните: – которая сродни беспардонной вольности?

Заглянем по данному поводу в статью 4 закона о СМИ, где говорится о недопустимости злоупотреблений свободой массовой информации. О таких запретах, несоблюдение которых для каждого частного лица, работников СМИ или какой угодно организации чревато серьёзной ответственностью, включая уголовную. Ставится ли тут действительная преграда злоупотреблениям?

Самый понятный для всех пример: пропаганда войны должна быть изъята из массовой информации (или, если угодно, – из СМИ), как говорится, по определению. Законом о СМИ это подтверждается. Однако спросим: в какой форме запрет должен действовать, чтобы при его несоблюдении наказание предполагалось неумолимо? – Да, прямые, оформленные в программах и лозунгах призывы к войне должны пресекаться, а виновные в том – наказываться. Ну а если пропаганда идёт не через призывы, если она – «косвенная»? – Стоит мысленно чуть поглубже войти в эту щекотливую тему, и перед нами не замедлят широко открыться грани нашего общего массированного потворства в деле пропаганды войны.

Каждый день до нас доводятся сведения о приспособленном под войну, хотя и «оборонном» военном бюджете; об оборонной промышленности; об армии, которой постоянно чего-то не хватает для поддержания готовности к войне; бездумно похваляемся пополнением бюджета от продажи за границу новейших вооружений; постоянно топчемся в «горячих» точках; разжигаем патриотический азарт в пределах проблемы о ротациях командного и личного состава в армии и на флоте; устраиваем нескончаемые воинские парады, чествования и награждения военных и бывших военных; не скупимся на обременительные для общества льготы, связанные с выполнением воинского долга. Перечисление можно продолжать и продолжать. Этакое что-то неумеренное, бескрайнее, безостановочное. Где всё перемешано и заблуждаются миром, сообща, уже давно и как бы навсегда отринув неустаревающие, прямо-таки слёзные истины:

Кто хочет войн – «верхи» или народ?

Правители иль граждане державы?

Ах, все хотят: ведь раз солдат идёт

Кровь проливать и ищет в бойне «славы»,

Идёт по принужденью, – он, солдат,

Не хочет не идти – идти он хочет.

А если хочет, кровью он объят

И званье человека он порочит…

И вот он – зверь такой же, как король,

Как президент, как все другие «люди»…

Отрадна человеку зверя роль,

Погрязшему в жестокости и блуде.

................................

Позорнейшее прозвище «герой»

Прославлено бесславными зверями.

Вокруг убийц гудит восторга вой,

Об их здоровье молятся во храме.

И груди их венчают ордена,

И, если «враг», в пылу самозащиты,

Изранит зверя, зверева жена

С детёнышем одеты, греты, сыты, —

На счёт казны, – за «подвиги» самца,

Убившего других самцов немало…

О морда под названием лица!

Когда б ты эти строки понимала,

О, ты бы не рядила в галуны

И в дорогие сукна строй военный,

Дав помощь тем, кто жить принуждены

Средь нищеты и скорби неизменной!⁸³

Так, по-своему, поэт понимал формулу войны в первой четверти прошлого века.

Новые, последующие события придали ей содержание ещё более античеловеческое и устрашающее. Но несмотря ни на что косвенной пропаганде войны открыт простор, какого не знала история. Тематикой милитаризма «прошиты» несметные тиражи книг, исследования, диссертации, воспоминания, спектакли, оперы, фильмы, архитектурные ансамбли, песни, компьютерные и другие игралища; её можно обнаружить едва ли не в каждом выпуске почти всех СМИ. До основания истрёпано всё, что действительно могло бы служить на память и в назидание молодым и будущим поколениям.