Последний сын графа

Я закусила губу, вспомнив как Рене барабанил в дверь, крича: «Папа! Папочка!» и чуть слышно всхлипнула. С тех пор Себастьян даже в глаза мне смотреть не мог.

Наверху раздавался шепот и тихий шелест шагов. Рихарда на время поминок привезли к нам и обе няни, сидевшие наверху, не знали, чем им заняться. А потому прогуливались по Галерее, рассматривая портреты предков, где мой висел между молодым Маркусом и молодой Джесс.

– Поди, позаботься о том, чтоб их накормили и вели горничным, чтобы поторопились с комнатами для Маргарет и Рене, – велела Лизель. – Он попросился немного пожить у нас… Мария, ты не проводишь меня в гостиную? Мне нужно побыть одной.

– Не останешься ты одна, еще чего?! – Мария встала и подставив руку, тяжело пошагала к лестнице, поддерживая хозяйку. – Ты теперь уже втрое старше, моя хорошая, но горе ведь и есть горе. Я тебя уже всякой видела, так что стесняться нечего. Хочешь, давай поплачь и я с тобой тоже тогда поплачу…

– Мартин не хотел бы, чтобы я плакала, – каким-то упрямым тоном, произнесла Лизель.

– Тогда не хрен было так помирать, – говорила Мария и ее мягкий румынский акцент превращал слова в воркование. – Если бы он не хотел, чтоб ты плакала, он бы просто-напросто заботился о своем здоровье, чтоб тебя пережить.

Я встала и бросила бумажные носовые платки в камин.

Роман Лизель был уже рассказан. В последний раз…

До конца

Две недели спустя Лизель вышла из спальни, одетая и накрашенная, как всегда.

Я как раз была наверху, проверить ребенка и дать указания няням. По большей части мои указания сводились к тому, что они должны дать знать, если что-то понадобится и указать на кнопку звонка. А также напомнить, что в этом доме огромная, глухая как пень собака, которая любит ходить по лестницам. Если это случится, им следует либо самим обойти его, либо позвать кого-то из домочадцев.

И тем не менее, я была наверху и нос к носу, столкнулась с выходящей Лизель.

– Нам нужно поговорить, – сказала она и я обратила внимание на странность траура. Лизель была в черном платье и красном поясе, в тон красным туфлям.

Она взяла меня под руку, словно она не сидела все это время в комнате, а уезжала из города по своим делам. И повела в маленькую столовую, служившую ей приемной и кабинетом. В столовой уже ждали нотариус и Себастьян.

– Завещание кардинала касается нас троих, – сказала Лизель спокойно, словно речь шла о каком-то другом, незнакомом ей кардинале. – Себастьяна, Рихарда и меня. Но так как ты мать Рихарда, мы с графом считаем, что ты имеешь право присутствовать.

Я осторожно присела на стул. Сердце дрыгалось, взволнованное, а Себастьян едва удостоил меня улыбкой, когда помогал нам сесть. Чтение было короткое и почти пустое. Большинство племянников уже получили свое при жизни Мартина, остатки он завещал в трех равных частях, назначив Лизель распорядителем той, что предназначалась ребенку.

Когда слушание закончилось и Лизель вышла проводить адвоката, я тоже поднялась.

– Постой! – попросил Себастьян. – Не уходи, пожалуйста!

Он как-то сдал после похорон, осунулся. Сильно похудел. Я и не думала, что он так привязан к дяде. И чувство вины нахлынуло, залив до бровей. Присев у стула, я обняла Себастьяна за ноги и расплакалась, спрятав лицо в руках.

– Ты не злишься на меня больше? За то, что заставила тебя быть со мной в тот последний вечер?

– Не говори глупостей. Никто не знал, что этот вечер последний…

Он заставил меня подняться, обнял, прижал к себе.

– Я так соскучился по тебе, детка. Я так соскучился…

Я разрыдалась еще сильнее. Облегчение накатывало волнами.

– Я думала, ты никогда уже ко мне не вернешься! Думала, ты останешься с ней…

– С кем – с ней?

Ответить я так и не сумела.

Себастьян встал и обнял меня за плечи. Какое-то время мы стояли не шевелясь, но из коридора послышались шаги, и он отпустил меня.

– Как вы тут? – спросил Себастьян, достав платок. – С Рихардом все в порядке?

За окном, на фоне свинцовых небес кружили крупные рыхлые снежинки.

– Мы тут нормально. Подружились с Рене… Ты хочешь повидать Риччи? Он пока не спит.

Себастьян улыбнулся глазами и покачал головой.

– Он вряд ли способен отличить меня от колонны, а сам я не в настроении… Слушай, две недели уже прошло?

– Прошло, но… Давай уедем в отель. Здесь и сейчас, как-то неприлично, а в замке… Мне не хочется видеть Мариту.

– Давай. Я только позвоню Филу и спрошу номер, чтоб не стоять сто лет на ресепшне.

Я облегченно вздохнула. Боялась, что потеряв дядюшку на попытке вернуться ко мне в постель, Себастьян и интерес ко мне потеряет.

– Я только переоденусь.

Он улыбнулся и кончиками пальцев провел по моей щеке. Я улыбнулась в ответ, готовая вприпрыжку бежать по лестнице, но Себастьян удержал меня.

– Только один вопрос: когда ты вернешься? Знаю, ты поругалась с Маритой, но она уже все давно списала на обстановку. В общем, Ви! Сегодня мы поедем в гостиницу, как ты хочешь, но у меня тоже есть предпочтения… Пожалуйста, возвращайся домой! Сил нет засыпать и просыпаться без тебя под рукой.