Последний сын графа

– Нужно спросить Лизель. Сама я понятия не имею, что делать с ребенком. За нянями наблюдает Мария, а я…

– За нянями могла бы проследить Марита. Она в этом разбирается намного лучше Лизель.

– Марита все еще согласна, что я вернусь?

– Ты слышала суммы, которые называл герр Пратт? Мне наплевать, на что она там согласна. Если не согласна, пусть съедет.

– Да, но… Она все-таки, графиня. И это Марита – твоя настоящая жена.

Себастьян вздохнул и взял мое лицо в свои руки.

– Тыковка, – это прозвище он придумал, когда я была беременна и не хотел от него отказываться сейчас, – я иногда встречаюсь с одним арабом, который покупает коней для своего принца. Мы познакомились, сцепившись из-за коня, но оба проиграли аукцион и с тоски решили напиться.

– Арабы пьют?

– Спросила дочь католического священника, – улыбнулся он. – Да, пьют. Но разговор наш среди прочего был о женах. И я спросил его, как так получается, что женщина принимает других жен мужа. Мне чертовски хотелось знать механизм. И он сказал мне: «Мой благородный друг!..» Он не из наших мест, почти что меня не знает… «…по большей части женщины не менее горды и честолюбивы, чем мы с тобой. Но если муж умеет придать своей первой жене статус главной и мудрой правительницы, она с удовольствием станет привечать остальных и относиться к ним, как к дочерям или сестрам!» – он наклонился и ухватив меня за руку, поднес ее к своим улыбающимся губам. – Что нужно Марите? Только титул и дом. Да еще повод устраивать там банкеты. Пока моя задница сидит на них рядом с ней, ей наплевать, где она ночует.

– Ей не плевать! Никому не может быть наплевать, где и с кем находится ее муж.

– Смотря как это подать, – коротко сказал Себастьян и встал, чтобы что-то вынуть из кармана. Щелкнула крышка маленькой бархатной коробочки; белыми искрами сверкнуло кольцо. – Смотри-ка, что она помогла мне выбрать. Прозрачный, как лед.

Я задохнулась: это был чистый бриллиант! В стакан с водой бросишь и не увидишь.

– Традиция: бриллиант за сына.

– Я думала, это действует только на законных детей.

– А Марита была уверена, что я заставлю ее отдать несколько своих. Из тех фамильных, что ей передала моя мать, когда Марита вышла за меня замуж. И вот тогда я вспомнил того араба. Сказал, не говори глупостей: графиня – ты, а это – фамильные украшения жены графа. Я подарю ей что-то другое, новое… И как мне обещал араб, она тотчас тебя полюбила. И мне без разницы, как дочь или как сестру. Я слишком уважаемый человек…

Чтоб лазать к тебе в окно

Филипп:

Иден ему не нравилась.

Вообще.

Филипп понимал это все отчетливее.

Он до сих пор не расстался с ней только из упрямства. Ну и еще боялся, что одну из модельных девушек, не одобрит мать, а наблюдать за восхождением Верены без девушки, не позволяла гордость.

Иден все еще была с ним только потому, что бесила Верену куда сильнее, чем бесила его. Она ревновала, хотя и была с отцом. Ревновала невзирая на растущее пузо и расфокусированный взгляд с поволокой, который Раджа называл Aftersex.

У Иден тоже стремительно рос живот. Вот только не от ребенка. Она решила, что выиграла Джек-пот и совершенно забила на упражнения. Когда глубоко беременная бывшая случайно оказалась рядом с его много жрущей нынешней, Ральф уточнил:

– Ты видишь Иден, как ее вижу я?..

– Нет, – огрызнулся Фил. – Я вижу только Верену.

– О, Ви красавица…

Беременность шла ей, чего уж там. В вишнево-алом открытом платье на тонких бретелях она была похожа на Джессику – свою мать и еще чуть-чуть на Джессику Раббит. Отец стоял рядом с ней, придерживая за талию, – казалось, он помолодел лет на десять. Подтянутый, элегантный как всегда и какой-то… добрый.

Счастливый!

– Такое чувство, у папы, наконец, появился секс.

Ральф не ответил. Он слышал однажды, как Верена взахлеб рассказывала Лизель о своей сексуальной жизни и знал из первых рук: сексом папа занимался и раньше. Много и хорошо. дело было совсем не в сексе.

– Может, у них любовь? – поддразнил он брата.

Взгляд Филиппа буквально снял с его волос стружку.

– Тебя колбасит от радости, что она не со мной, да?

– Да, – ответил Ральф честно. – Если бы она была с тобой, мы бы все время ссорились.

– Ага! Да если бы она тащилась по тем же вещам, что Джесс, ты бы меня давно сбросил. Кому ты врешь, черт смазливый?..

– Если бы я хотел тебя сбросить, то сбросил бы еще с Джесс! – огрызнулся Ральф. – Давай, хоть друг другу не будем врать, кого мы оба хотели!.. Если бы ты любил Ви, я слова не сказал бы против твоего брака.

– Где Иден? – спросил Филипп.

– Жрет! – Ральф пальцем указал на девушку, которая брала с подноса коктейль с креветками. – Когда уже ты бросишь эту корову?

– Свою баварскую давно видел?!

Кто-то положил им руки на плечи. Знакомый запах подсказал кто.

– Не ссорьтесь, малыши. Мама пришла показать вам братика, – сказала Верена, сверкая рубинами в волосах и ее белые руки в кольцах поддерживали набухший живот.

В тот миг Филипп готов был ее убить, но не убил: подбежала Иден и широко раскинув руки, воскликнула:

– Привет, именинница!