Последний довод королей

«Давненько я так не смеялся… Пожалуй, с той поры, когда надо мной еще не поработали палачи императора, так что ничего удивительного. Впрочем, остановиться было не так уж и сложно. В конце концов ведь ничего смешного в этом нет?»

Он взял письмо и вновь перечитал его.

«Наставник Глокта!

Мои наниматели из банкирского дома «Валинт и Балк», более чем разочарованы вашими неудачами. Прошло достаточно времени с момента, когда я лично просил извещать нас о планах архилектора Сульта. В особенности о причинах его неугасающего интереса к Университету. С тех пор, однако, мы не получали никаких известий.

Возможно, вы решили, что прибытие гуркхульской армии как-то повлияло на ожидания моих нанимателей.

Уверяю вас, не повлияло никоим образом. На них ничто не влияет.

Вы уведомите нас в течение недели о планах его преосвященства, либо же он будет извещен о вашей двойной игре.

Едва ли нужно добавлять, что наиболее разумным вашим шагом станет уничтожение настоящего письма.

Мофис».

При свете единственной свечи Глокта глядел на лист пергамента, раскрыв рот.

«И вот ради этого я пережил пытки в императорских казематах? Пытками торговцев шелком открыл себе путь? Оставил кровавый след в Дагоске? Чтобы бесславно окончить свои дни, когда меня раздавят унылый старый бюрократ и скопище коварных жуликов? Выходит, я уловками, сделками и болью вымостил себе дорогу… вот к этому?»

Его вновь скрутило от смеха и боли в спине.

«Его преосвященство и банкиры друг друга стоят! Адуя горит, а они все ведут свои игры. Игры, которые могут запросто окончиться смертью для бедного наставника Глокты, хотя он просто делал все, что мог, по мере сил изувеченного тела».

Последняя мысль так его рассмешила, что аж потекло из носа.

«Даже обидно сжигать столь уморительную писульку. Может, отнести ее архилектору? Интересно, ему будет смешно? Похохочем вместе?»

Он поднес пергамент к свече, поджег с уголка и стал смотреть, как пламя поглощает строки, как белая бумага превращается в черные хлопья.

«Гори, как горели мои надежды и мечты, как горело мое блестящее будущее под императорским дворцом! Гори, как горела Дагоска и как сгорит Адуя, когда на нее обрушится вся ярость императора! Я жгу тебя, как хотел бы сжечь короля Джезаля Бастарда, первого из магов, архилектора Сульта, «Валинт и Балк» и все это хреново…»

— Ай! — Глокта потряс обожженными пальцами и сунул их в рот.

«Странно. Сколько ни испытывай в жизни боли, к ней не привыкаешь. Всегда стараешься избежать».

На полу еще дымился уголок письма, и он яростно растер его кончиком трости.

Воздух пропитался вонью паленого дерева.

«Словно сотня тысяч пригоревших ужинов».

Даже над Агрионтом повисла легкая серая дымка, не давая разглядеть дома в концах улочек. Уже несколько дней на окраинах города полыхали пожары; гурки не думали прекращать обстрел ни днем, ни ночью. Пыхтя сквозь щели в зубах, Глокта с трудом переставлял ноги и чувствовал легкую дрожь земли всякий раз, как где-то в городе приземлялся зажигательный снаряд.

Люди в аллее застыли, тревожно глядя в небо.

«Те немногие неудачники, что не сумели покинуть город до прихода гурков. Те немногие неудачники, что оказались чересчур важны или не важны совсем. Оптимисты, которые понадеялись, будто осада — это ненадолго, это преходящее, как дождь или мода на короткие штаны. Слишком поздно они осознали гибельность своих заблуждений».

Глокта, не поднимая головы, продолжал идти дальше. Сон его ни капельки не нарушился из-за ночного обстрела.

«Сна меня лишил мой неспокойный разум, который, будто кот в мешке, пытается найти выход из ловушки. К взрывам я привык, пока наслаждался отпуском в чарующей Дагоске».

Его куда сильнее беспокоила боль в спине и заду.

«Ах, это высокомерие! Кто бы дерзнул предположить, что нога гуркхульского солдата когда-нибудь ступит на плодородные Срединные земли! Что пламя гуркхульского огня охватит сонные деревушки и фермы Союза! Кто же думал, что однажды прекрасная и процветающая Адуя из рая на земле превратится в ад?»

Глокта невольно улыбнулся.

«Добро пожаловать! Я тут давно и заждался вас, сограждане! Как мило, что вы ко мне присоединились».

Услышав за спиной тяжелый топот, Глокта запоздало обернулся, и его чуть не сбила с ног колонна солдат. Он поскользнулся в грязи под стеной, в ноге стрельнула боль. Солдаты, не обращая на него внимания, умчались прочь, а Глокта скривился.