Последний довод королей

«Люди потеряли всякий страх перед инквизицией. Гурки пугают их теперь куда больше».

Отлепившись от стены, ругаясь и морщась, Глокта выгнулся и похромал дальше.

Сцепив руки за спиной, верховный судья Маровия стоял напротив самого большого окна у себя в гулком кабинете. Окно выходило на запад.

«Оттуда гурки и наступают».

В бледное осеннее небо, змеясь, поднимались столбы дыма. Смешиваясь наверху, они образовывали плотный покров, окрашивая город в похоронные тона. Услышав скрип половиц, Маровия обернулся. Его морщинистое лицо озарилось приветливой улыбкой.

— Наставник Глокта! Вы не представляете, как я обрадовался, когда сообщили о вашем приходе. С вашего прошлого визита я успел сильно соскучиться. Мне так не хватало вашей… прямоты. Я восхищаюсь вашей… преданностью службе. — Он лениво махнул рукой в сторону окна. — В период войны, нельзя не признать, буква закона теряет однозначность. Даже когда у ворот столицы стоят гурки, вы не оставляете благородного труда на посту инквизитора его величества? Полагаю, вы вновь пришли по поручению архилектора?

Глокта помедлил.

«Но только в силу привычки. Пришла пора повернуться своей кривой спиной к инквизиции. Как назовет меня Сульт? Предателем? Несомненно, предателем, если не хуже. Вот только человек в первую очередь должен быть верен себе. Я уже достаточно пожертвовал собой».

— Нет, ваша милость, я пришел от имени и по поручению Занда дан Глокты. — Не дожидаясь приглашения, он подошел к столу, выдвинул из-под него стул и сел.

«Не до любезностей».

— Если честно, мне нужна ваша помощь.

«А если уж совсем честно, ты — моя последняя надежда».

— Моя помощь? Уверен, что у вас есть могущественные друзья.

— Горький опыт подсказывает, что могущественные люди друзей себе позволить не могут.

— Как ни прискорбно, это так. Ни моего, ни вашего поста не получить, не убедившись предварительно, что в конце концов каждый сам за себя. — Маровия снисходительно смотрел на Глокту, садясь в собственное высокое кресло.

«Ему не ввести меня в заблуждение. Улыбка верховного судьи — что хмурый взгляд его преосвященства: не сулит ничего хорошего».

— Нашими друзьями должны стать те, кто может принести нам пользу. Учитывая это, чем же я могу помочь? И — что не менее важно — чем вы можете помочь мне в ответ?

— Объяснить нелегко… — Ногу схватила судорога, и Глокта поморщился, выпрямляя под столом израненную конечность. — Позволите ли говорить совершенно откровенно, ваша милость?

Маровия задумчиво погладил бороду.

— Истина — ценность довольно большая и редкая. Поражаюсь, как человек вашего положения и опыта запросто готов ее мне предоставить. Ведь я, если можно так выразиться, стою по другую сторону забора.

— Однажды мне сказали, что, заблудившийся в пустыне берет воду у того, кто ее предложит. Неважно, из какого она источника.

— Вы заблудились? Тогда говорите откровенно, наставник, а я гляну, осталось ли у меня в графине, чем вас угостить.

«Это еще не гарантия помощи, но на большее от бывшего врага и надеяться было глупо. Итак, время… исповеди».

Глокта перебрал в уме события последних двух лет.

«Какая грязь, позор и ужас. С чего начать?»

— Некоторое время назад я заметил кое-какие шероховатости в делах достопочтенной гильдии торговцев шелком.

— Прекрасно помню сие прискорбное дело.

— Расследуя это дело, я выяснил, что гильдия финансировалась одним банком. Очень богатым и влиятельным банком. «Валинт и Балк».

Глокта внимательно следил за реакцией судьи, однако по взгляду собеседника прочесть не смог ничего.

— Представьте, мне известно о существовании такого учреждения.

— Я заподозрил, что они замешаны в преступлениях гильдии. Об этом, собственно, мне прямо сказал магистр Каулт перед своей безвременной кончиной. Но его преосвященство не пожелал продолжить расследование. Излишне запутанное дело в непростое время. — Левый глаз Глокты задергался и начал слезиться. — Прошу меня простить, — сказал он, смахивая слезу. — Вскоре меня командировали в Дагоску, возглавить оборону города.

— Ваши усилия в том деле несколько меня встревожили. — Маровия кисло пожевал губами. — Поздравляю, вы проделали огромную работу.

— Не могу в полной мере принять похвалы. Задание архилектора было невыполнимым. Окруженная гурками, Дагоска кишела предателями.

Маровия фыркнул.

— Сочувствую.

— Если бы хоть кто-то посочувствовал тогда моему делу… но нет, все были заняты здесь, грызлись между собой, как обычно. Защитные сооружения Дагоски пребывали в состоянии, далеко не подходящем для обороны. Я бы не сумел их восстановить без денег…

— Его преосвященство не пошел вам навстречу.

— Его преосвященство не вложил ни марки. Зато в час нужды ко мне нежданно-негаданно пришел благодетель, которого я никак не желал.

— Богатый дядюшка? Какое счастье.

— Не совсем дядюшка… — Глокта облизал солоноватую на вкус прореху на месте переднего зуба. «Вот и полилась правда, как дерьмо из прорванного нужника». — Богатым дядюшкой стал не кто иной, как банкирский дом «Валинт и Балк».

Маровия нахмурился.

— Они заняли вам денег?

— Лишь благодаря их щедрости я сдерживал вторжение столь долго.