Последний довод королей

— Друзья… соотечественники… верноподданные! — В голосе Джезаля приятно звенел металл. Хорошее начало, очень… высокопарное. — Может, наш враг и… огромен в своем числе… — черт, вот это вряд ли воодушевит толпу, — но я призываю вас: мужайтесь! Наши стены крепки, оборона надежна! Наше мужество непоколебимо! — Он ударил себя по сияющему нагруднику. — Мы устоим! — Так-то лучше. Да у него никак обнаружился природный талант к риторике! Народ уже смотрел на него с любовью. — Нам не придется ждать вечно! Прямо сейчас лорд-маршал Вест стремится к нам на помощь…

— Где он? — выкрикнул кто-то. В толпе гневно забубнили.

— Э-э… — утратив почву под ногами, Джезаль глянул на Байяза. — Э-э…

— Когда он прибудет? Когда? — прошептал первый из магов, обращаясь к Глокте, и калека резко указал своим на кого-то внизу.

— Скоро! Не сомневайтесь! — Проклятый Байяз, это не ответ! Джезаль понятия не имел, как ободрить толпу.

— Что станет с нашими детьми? С нашими домами? Наши жилища сгорят? Сгорят?

— Не бойтесь! Прошу вас… пожалуйста… — Проклятье! Какого черта он просит? Король он или не король? — Армия на пути сюда! — Джезаль заметил, как сквозь толпу продираются фигуры в черном, практики инквизитора. Они подтягивались — к немалому облегчению Джезаля — к тому месту, откуда раздавались недовольные выкрики. — Наши войска уже покидают Север! Со дня на день они подоспеют нам на помощь и проучат этих гуркхульских собак…

— Когда? Когда они… — вопрос так и остался незаданным. Взметнулись и упали черные дубинки. Крикун взвизгнул.

Джезаль продолжил:

— А пока мы их ждем, позволим ли гуркхульскому отребью свободно топтать наши земли? Земли наших отцов?

— Нет! — взревели в толпе к облегчению Джезаля.

— Нет! Мы покажем этим кантийским рабам, как сражаются свободные граждане Союза! — Толпа отозвалась согласным гулом. — Мы будем биться как львы! Как тигры! — Джезаль все распалялся, слова сами слетали с губ, словно он говорил искренне. Вполне возможно, так оно и было. — Будем драться как при Гароде Великом! При Арнольте! Казамире! — Толпа одобрительно взревела. — Мы не остановимся, пока не прогоним гуркхульских демонов за Круглое море! Переговоров не будет!

— Не о чем говорить! — прокричали в толпе.

— В жопу гурков!

— Мы не сдадимся! — проревел он, ударяя по парапету кулаком. — Будем биться за каждую улицу! За каждый дом! За каждую комнату!

— За каждый дом! — восторженно взвизгнул кто-то, и толпа согласно загудела.

Почувствовав, что момент настал, Джезаль выхватил из ножен меч, и сталь запела у него в руке.

— Я буду горд сражаться рядом с вами! Защитим Союз! Все мужчины здесь… и женщины… станут героями!

Он взмахнул клинком над головой, и толпа, оглушительно ревя, затрясла копьями, заколотила в нагрудники, застучала древками о мостовую. Люди полюбили Джезаля, готовы были сражаться за него. И вместе они победят, он это чувствовал. Он сделал правильный выбор.

— Отлично, — прошептал ему на ухо Байяз. — Просто отлично…

Терпение Джезаля окончательно лопнуло. Он развернулся и, оскалив зубы, прорычал:

— Я сам знаю, что справился. Что вы мне постоянно…

— Ваше величество, — прогудел рядом Горст.

— Как смеешь ты меня перебивать?! Какого черта…

Краем глаза Джезаль уловил красноватые отблески, вслед за которыми раздался грохот. Справа над крышами домов взметнулось пламя. Толпа внизу ахнула и тревожно зашевелилась.

— Катапульты гурков, — заметил Варуз.

Из гуркхульского лагеря в белое небо с шипением устремился огненный шар. Джезаль, раскрыв рот, смотрел, как он летит в сторону города и падает — на сей раз слева — на крыши зданий. Мгновение спустя раздался жуткий грохот.

Внизу орали: приказы, а может, крики ужаса. Люди бежали во все стороны: кто к стене, кто к домам, кто просто метался, объятый паникой. Толпа превратилась в мешанину тел и покачивающегося оружия.

— Воды! — прокричал кто-то.

— Пожар!

— Ваше величество! — Горст повел Джезаля обратно к лестнице. — Вам лучше немедленно вернуться в Агрионт.

Джезаль уставился на новый взрыв — этот прогремел совсем рядом. В небо, клубясь, поднимался жирный черный дым.

— Да, — пробормотал он. Тут он заметил у себя в руках обнаженный меч и убрал его в ножны. — Да, да, конечно.

Бесстрашие, как однажды заметил Логен Девятипалый, это похвальба дураков.

Молот и наковальня

Глокта трясся от смеха, пуская пузыри между пустых десен. Жесткий стул скрипел под его костлявым задом. Его кашель и всхлипы слабым эхом отражались от голых стен полутемной гостиной. Больше всего смех Глокты походил на плач.

«Возможно, так оно и есть».

Каждый спазм отзывался болью в шее, куда словно вколачивали гвозди; с каждым вдохом боль вспыхивала в уцелевших пальцах на ногах. Глокта смеялся, и смех причинял ему страдания, и от этого Глокта хохотал еще больше.

«Какая ирония! Я смеюсь от безвыходности, хохочу от отчаяния».

Глокта взвыл последний раз, и на губах у него вспенилась слюна.

«Как предсмертный хрип овцы, но еще более жалкий».

Сглотнув, он утер слезы.