Последний довод королей

— Тот самый бастард.

Отрицать это смысла не было.

— Верно. Бастард. Почему бы вам не проехать в город, генерал? Поговорим с глазу на глаз, как цивилизованные люди.

Мальзагурт мельком глянул на Глокту.

— Простите, однако ваше правительство не всегда обращалось с нашими безоружными посланниками… цивилизованно. Мы, пожалуй, подождем снаружи. Пока.

— Как хотите. Полагаю, с маршалом Варузом вы знакомы?

— Разумеется. Прошла целая вечность с нашей последней схватки в пустошах. Я бы даже мог сказать, что скучал по вам… но не скажу. Как поживаете, мой старый друг и старый враг?

— Грех жаловаться, — буркнул Варуз.

Мальзагурт широким жестом окинул бурлящую реку живой силы императорских войск.

— И в нынешнем положении? Не знаю вашего второго…

— Это Байяз, первый из магов.

Ровный, спокойный голос одного из спутников Мальзагурта, смуглолицего человека в простой белой одежде вроде жреческой мантии, с виду не старше Джезаля. Он не надел брони и не принес оружия. На одежде и седле смуглолицего Джезаль не заметил украшений, и все же прочие члены отряда — даже Мальзагурт — взирали на него с уважением. Если не со страхом.

— Ага, — задумчиво пригладил бородку генерал. — Так вот он какой, Байяз.

Юноша в белом кивнул.

— Да, он. Столько времени прошло.

— Не так уж и много, Мамун, треклятый змей! — прорычал Байяз, вцепившись в парапет. Первый из магов так убедительно и долго играл роль заботливого и мудрого дядюшки, что Джезаль забыл, каков он в гневе. Король попятился, едва не заслоняя рукой лицо. Гуркхульские посланники и знаменосцы съежились, а один даже шумно проблевался. Даже сам Мальзагурт выглядел уже не столь героически.

Один только Мамун взирал на Байяза как ни в чем не бывало.

— Кое-кто из братьев верил, что ты сбежишь, но я-то знаю тебя лучше остальных. Кхалюль всегда говорил: гордость погубит тебя, и вот тому подтверждение. Сам удивляюсь, как я прежде мог считать тебя великим? Ты постарел, Байяз. Стал мелким и ничтожным.

— Когда смотришь снизу вверх, все кажется мелким! — прорычал первый из магов. Опираясь на посох, он угрожающе произнес: — Подымись ко мне, едок, и пока будешь гореть, оценишь мою слабость!

— Было время, когда ты мог поразить меня одним словом, однако ныне твои слова лишь сотрясают воздух. Годы текут медленно, но неумолимо, и силы твои утекают вместе с ними, тогда как мои возросли безмерно. За мной — сотня братьев и сестер. А кто с тобой, Байяз? — Ехидно улыбаясь, Мамун обвел стену взглядом. — Достойная тебя компания.

— Ты еще удивишься, какие у меня друзья.

— Сомневаюсь. Давным-давно Кхалюль сказал мне, каким станет твое последнее, рожденное отчаянием желание, и вот я вижу, что он был прав. Как всегда. В погоне за тенями ты оказался на краю мира. Хоть ты и называешь себя праведником, ты углубился во тьму… и потерпел неудачу. — Жрец обнажил два ряда ровных белых зубов. — Семя давно вне нашей досягаемости. Оно на многие лиги погрузилось в земную твердь, ушло ниже бездонного океана, и с ним пропали твои надежды. У тебя остался последний выбор: пойдешь с нами добровольно и предстанешь перед судом Кхалюля за свое предательство? Или мы придем и заберем с собой силой?

— Ты смеешь называть меня предателем? Ты, который осквернил наш орден и нарушил священный закон Эуса? Скольких ты убил ради своей силы?

Мамун лишь пожал плечами.

— Очень многих. И я этим не горжусь. Ты не оставил нам выбора, Байяз, и мы пошли темными путями, жертвуя тем, что было необходимо. Сейчас спорить о прошлом смысла нет. Мы уже столько веков стоим по разные стороны бездны и не сумеем переубедить друг друга. Кто прав, кто виноват, решат победители. Так уж повелось со Старых времен. Хоть я и знаю заранее, что ты ответишь, пророк велел спросить тебя: отправишься ли ты с нами в Саркант? Ответишь ли за свои великие преступления перед судом Кхалюля?

— Перед судом Кхалюля? — прорычал Байяз. — Он будет судить меня?! Этот безумный старый убийца? — Байяз грубо рассмеялся. — Приди и забери меня, Мамун, если осмелишься. Я буду ждать!

— Тогда мы придем, — пробормотал первый ученик Кхалюля, глядя на старого мага из-под тонких темных бровей. — Мы к этому готовились.

Два мага пристально и злобно смотрели друг другу в глаза, а Джезаль мрачно наблюдал за ними. Он с досадой начал понимать, что все происходящее — лишь спор между Байязом и этим жрецом. А сам он, хоть и король, мало что решает. Джезаль ощутил себя мальчишкой, случайно подслушавшим родительский разговор.

— Говорите, с чем пришли, генерал! — крикнул он стоящим внизу.

Мальзагурт откашлялся.

— Во-первых, если вы сдадите Адую, император обещает сохранить за вами трон. На правах его ставленника, разумеется. И с выплатой регулярной дани.

— Как щедро с его стороны. А что с предателем, лордом Броком? Не ему ли вы обещали корону Союза?

— Лорду Броку мы ничем не обязаны. Не он удерживает город, кроме того, а вы.

— И потом, — добавил Мамун, мрачно глядя на Байяза, — мы не уважаем тех, кто отворачивается от своих господ.