Последняя жатва

– У тебя пять минут, Илай, – предупреждает он, закрывая за собой дверь.

– Я приехал, как только получил твое сообщение, – понизив голос, говорит шериф. – Ты должен сказать мне, что, черт возьми, здесь происходит, потому что все это мне совсем не нравится, Клэй.

Какая-та часть моего сознания хочет выложить ему все, но мисс Грейнджер права. Возможно, она лжет о сотне других вещей, но окажись я под замком, мне никогда не узнать правды. Конечно, есть шанс, что Илай мне поверит и даже поможет, но я не могу рисковать. Сейчас самое важное – это защитить мою семью, защитить Эли.

– Я ничего не помню.

– Если бы решения принимал Тилфорд, ты бы уже был арестован. – Шериф щурит глаза. – Поговори со мной, Клэй. Я вижу, когда от меня что-то скрывают.

– Послушайте… – Я вытираю потные ладони о джинсы. – Тут происходит нечто поважнее, чем вы и я.

– Странно. – Правая сторона его рта дергается. – То же самое сказал мне младший Уиггинс, когда мы вытащили его из огня. Знаешь, ведь их трейлер взорвался за несколько часов до того, как твой отец отправился в тот вечер в хлев для стельных коров. И тем не менее Ли уже тогда рассказал нам, что твой отец собирается сделать. А еще сказал, что уже слишком поздно, что за ним придет дьявол. Что он придет за всеми нами. Что мы должны приготовиться его приходу и возрадоваться крови золотого тельца.

Я пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица, но чувствую, как от него разом отливает вся кровь. Откуда, черт возьми, Ли Уиггинс мог обо всем этом знать?

– Это что-нибудь говорит тебе, Клэй? – с нажимом спрашивает шериф Илай. Я качаю головой, но при этом не могу посмотреть ему в глаза. – Недавно ты явился ко мне домой посреди ночи и стал говорить о коровах и крови и Обществе охраны старины. Тогда ты рассказал, что переехал комбайном теленка, и я сейчас подумал… Быть может, между всем этим существует какая-то связь? Не поэтому ли Джесс проводит время с Ли Уиггинсом в лесу за заправкой Мерритта? Вы что, участвуете в этом деле вместе?

– Не знаю, где вы берете эту вашу информацию, но она абсолютно неверна. Джесс больше не водит компании с этим типом.

– А ты в этом уверен? – говорит Илай. – Потому что я сам видел их вместе совсем недавно, вечером в воскресенье.

– После Праздника урожая Джесс находится дома.

– Не обижайся… – шериф поправляет свою шляпу, – но ведь галлюцинации случаются не у меня, а у тебя, что, разве не так? – Я ерзаю на смотровом столе, и бумага, на которой я лежу, шуршит. – Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной, Клэй. – Шериф смягчает тон. – Я могу помочь тебе справиться со всем этим делом, в чем бы ни состояла его суть. Я всегда был готов помочь твоему отцу.

– И посмотрите, что с ним произошло, – говорю я, глядя в грязноватое окно и видя, как какой-то старик раскладывает флаеры под «дворники» припаркованных машин.

Я слышу, как шериф делает глубокий вдох через нос.

– Я смотрел видеозапись, сделанную на игровом поле, Клэй. – Я устремляю на него пристальный взгляд. – Неужели тебе никогда не приходило в голову, что Нили установил видеокамеры, чтобы его драгоценный новый стадион всегда был под присмотром? Ты подъехал туда в 3:18 ночи и поднялся в будку информационного табло.

– Я туда не вламывался… у меня есть ключ.

– В 3:24 ты звонишь мне и говоришь, что нам надо потолковать. В 3:46 Бен Гилман залезает на стойку ворот и натягивает веревки. Понадобились мозги двадцати двух мужиков, чтобы разобраться, как снять его висящее тело. Система этих веревок была так тщательно продумана… что получилось что-то вроде головоломки. Один неправильно завязанный узел, одна неправильно рассчитанная длина веревки – и ничего бы не получилось. Бен Гилман был крепок, как кремень, но умом он не блистал. А вот ты, наоборот, вполне мог бы разработать что-нибудь в этом духе. Ведь ты успешно сдавал все тесты по геометрии, не так ли? – Я пытаюсь выдавить из себя какие-то слова или вообще хоть какой-нибудь звук, но у меня ничего не выходит. – Причем, готовясь к смерти, Бен все время смотрит вверх на трибуны и плачет. Как будто кто-то отдает ему приказания. Веревочная петля на его шее затянулась так туго, что прорезала и кожу, и артерии. Его тело начинает дергаться, во все стороны брызгает кровь, но ты в это время спишь. А затем, два часа спустя, ты выбегаешь на поле, ведя себя так, будто ты в шоке, будто ты видишь его мертвое тело в первый раз.

– Так оно и было… это правда. Я вообще ничего не знал. Должно быть, я заснул.

– А тебе не кажется, что тот факт, что за последнюю неделю два мертвых тела обнаружил именно ты, выглядит ужасно подозрительно?

Я делаю судорожный выдох.

– Что… вы полагаете, что они мне звонили, сообщали, где и когда будут себя убивать, и я являлся туда, чтобы понаблюдать, как они умрут?

– А может быть, ты тот самый человек, который заставлял их себя убивать.

– Я приехала сюда, как только смогла, – говорит Эли, войдя в смотровую. – О, извините. Доктор Перри сказал, что я могу войти.

Я никогда еще так не радовался чьему-либо приходу.

– С Умничкой все в порядке?