Последняя орбита

7 января. Самый мощный корабельный телескоп сейчас пос­тоянно нацелен на Марс. Я пока не часто заглядываю в окуляр. Хотя и осталось до планеты каких-то тридцать миллионов ки­лометров, все равно не очень-то увидишь. Вот прибудем, выса­димся — тогда своими руками пощупаю. А С. В. и П. К. только о Марсе и думают. Вообще, это не удивительно. Каждый из них имеет о Марсе свое собственное представление, вот и надеются проверить.

С. В. доверяет исследованиям автоматических станций и не сомневается, что Марс в чем-то повторяет Луну. Но он говорит, что чужая природа, даже мертвая, может открыть много неиз­вестного человеку, даже полезного, интересного. В этом с С. В. можно согласиться. Нашел же он на Луне, где до него побывали космонавты, ценные ископаемые.

П. К., когда они обсуждают план будущих исследований, с С. В. не соглашается. Он тоже не думает, что на Марсе есть настоящая жизнь, в это сейчас не поверит даже первоклашка. П. К. считает, что Марс совсем другой, чем Луна, так как имеет атмосферу. Даже разреженная, утверждает П. К., она ощутимо влияет на природу планеты и может стать причиной существо­вания низших форм органической жизни. Почему ее не заметили автоматические станции? Слишком малые участки поверхности они обследовали. И с П. К. мне хочется согласиться. Если там есть живые организмы, пусть одноклеточные, то человек смо­жет их развить, усовершенствовать. Будет тогда и Вале работа на Марсе с ее астробиологией.

Поищем. Человек может увидеть больше, чем самый совер­шенный автомат.

20 января. У вас может сложиться впечатление, что наша жизнь в космосе однообразная, нудная — работа, сон, работа.

А ведь мы используем свой досуг не хуже, чем на Земле, — ин­тересно, содержательно, выбирая занятия по душе. В последнее время вдруг увлеклись шахматами. Видимо, потому, что сейчас и на Земле идет турнир сильнейших гроссмейстеров памяти Чи­горина.

Сначала мы просто играли между собой, не слишком подсчи­тывая, кто и сколько у кого выиграл. Главным был сам процесс игры. А потом С. В. предложил провести турнир. По правде, вы­яснять свои шахматные отношения могли только он с П. К. Они обычные любители, хотя и теорию знают, и комбинацию закру­тить на доске иногда могут такую, что не сразу разберешься, как ответить. Но по сравнению с ними я почти профессионал, все-таки кандидат в мастера. Но не будешь же отказываться, потому что им интересно со мной соревноваться. Правда, в наш турнир можно было бы включить нескольких специалистов из Центра управления полетом, среди них есть даже мастера. С. В. возразил, сказал: «Обойдемся, мы тут самостоятельная территориальная единица». Правильно сказал, до нас в космосе еще не проводи­лись шахматные чемпионаты. Наш будет первым. А результат?.. Я вскочил и заявил:

— Да здравствует первый космический турнир!

Я не сомневался, знал, что первым чемпионом назовут меня.

Да так оно и случилось позже. Турнир в четыре круга я выиг­рал, сделав с С. В. и П. К. лишь по одной ничьей. Победа была внушительной, и, закончив последнюю партию, я не выдержал (не все же время быть серьезным), взобрался на стул и закричал:

— Я — самый сильный! Я — чемпион «Набата» и окрестнос­тей! Ура!

— Где же нам лавровый венок взять? — озабоченно сказал С. В.

Не зная его, можно было подумать, что он действительно о венке думает. Но я с ним уже, как говорится, пуд соли съел. Поэтому приволок какую-то замусоленную тряпку (как это робо­ты-уборщики прозевали?) и обмотал ею голову. Чем не венок?

П. К., как бывалый рефери, поднял мою руку и начал торжест­венную речь:

— Объявляю землянина Витю Осадчего чемпионом «Набата» и ближайших, а также дальних окрестностей. Обещаю наградить первого космического чемпиона шахматной королевой, вырезан­ной из марсианского ... — тут он запнулся, наклонился ко мне: — Витя, из чего тебе сделать королеву, а?

С. В. хохотал больше всех. Но, когда я уже решился слезть со своего трона, он вдруг подмигнул П. К. и сказал:

— Сильнейший, Павел Константинович? А самый ли?

— Доказать? — я придал лицу самое воинственное выраже­ние. Что-что, а шахматное первенство мне, кажется, доказывать нужды не было.

И словно подтверждая это, П. К. поклонился:

— Сдаюсь!

— Лично и я тоже, но... — С. В. улыбнулся, он явно развле­кался.

Признаться, я не обратил внимания на это «но». Мне нечего было беспокоиться. Даже если С. В. и П. К. мудрили над доской вместе, я бы с ними справился.

С. В. посмотрел на меня, покачал головой — видимо, я выгля­дел глуповато со своей гордыней — и сказал в микрофон внут­ренней связи:

— Вундеркинд, зайди в кают-компанию.