После триумфа. В бегах (СИ)

– Здесь нет ничего смешного, – не оставляя отчаянных попыток придать локонам более-менее нормальный вид, возмущенно проговорила Гермиона. – Я не мыла голову несколько дней и не использовала уходовые средства. У тебя видок ничем не лучше, знаешь?

– Конечно, знаю, – невозмутимо ответил Долохов, взъерошивая рукой и без того торчащие в разные стороны волосы. – Я к речке ходил и видел себя в отражении. Вечная проблема обладателей вьющихся волос: как их уложить, чтобы не выглядеть так, будто тебя только что принесло ураганом.

– Если ты все прекрасно понимаешь, то зачем издеваешься? – Гермиона продолжала приглаживать волосы рукой, но в какой-то момент мужчина перехватил ее за запястье, останавливая.

– С чего ты взяла, что я издеваюсь? – спросил он. – Наоборот, мне твои вьюнки очень даже нравятся, – мужчина замолк на несколько секунд, окидывая стены пещеры задумчивым взглядом, а потом все же добавил: – У моей матери такая же непокорная шевелюра. По крайней мере, была, когда я видел ее последний раз тридцать лет назад.

Гермиона удивилась столь неожиданной информации, но Долохов не дал ей возможности переварить это и что-то ответить.

– Сегодня нам предстоит долгий и сложный путь, – произнес он. Твердость его тона давала понять, что не намерен вступать в обсуждение своей личной жизни. – Предполагаю, мы будем не только идти, но и бежать. Поэтому тебе лучше собрать волосы, чтобы они на лицо не падали и не цеплялись за ветки деревьев и кустарники.

Гермиона кивнула.

– Я хотела завязать их шарфом в хвост, – произнесла она, начиная ощущать неловкость от того, что Долохов по-прежнему сжимал ее запястье.

– Может лучше в косу? – как бы между прочим предложил мужчина. – У меня на родине это популярная прическа, особенно среди чистокровных барышень, хранительниц традиций предков.

– Д-да… Наверное, можно и в косу, – неуверенно ответила гриффиндорка.

– Позволишь?

Гермиона удивленно моргнула.

– Ты хочешь заплести мне косу? – поразилась она.

– Ну да. Я правда давно не практиковался. Но когда-то у меня неплохо получалось. Я матери косу заплетал довольно часто.

Чтобы окончательно не разрушить имидж холодного, лишенного всяких эмоций воина, Антонин не стал рассказывать грязнокровке о том, что делал он это не из какой-то любви к созданию причесок, а лишь ради возможности вести теплые душевные беседы, на которые у мамы, активной участницы светской жизни, никогда не было достаточно времени.

– Л-ладно, – согласилась девушка и, чуть помешкав, повернулась к Долохову спиной.

***

– Ты расскажешь мне наконец о своем плане? – спросила Гермиона, пока Антонин ловко, будто делал это каждый день, вплетал в кудри девушки ее тонкий шарф.

– Мы подожжем лес, – просто ответил он.

– Что, прости? – гриффиндорка попыталась развернуться к нему лицом, но Долохов этого не позволил, удержав ее за волосы.

– Не крутись. Я еще не закончил, – бросил он.

– Сжечь лес – это какое-то сумасшествие!

– Огонь – единственное оружие, в котором я уверен, – произнес Долохов, достав из кармана ветвь вьюнка, которую сорвал, когда был у реки, и добавив ее в плетение. – Вчера у камней я отпугнул одну из тварей горящим факелом. Думаю, это подсознательный страх, который сохранился у нее после того, как этих ведьм сожгли жители. А еще дерево хорошо горит. Уверен, что не только те деревья, что всегда ими были, но и те, что ими вынуждены были стать…

– Пусть так. Но ведь мы не сможем выбраться. Мы заживо сгорим вместе с этими монстрами и лесом, – не унималась девушка.

Закончив с волосами гриффиндорки, Долохов взял с земли берестяную «тарелку» с грибами и подвинулся к кострищу.

– Да, такой риск есть, – произнес он, принявшись нанизывать грибы на ветку, которую намеревался использовать в качестве вертела. – Но, если мы сегодня не приложим все усилия, чтобы покинуть этот гребаный лес, мы точно останемся тут навсегда. Я уже говорил тебе вчера – они вскрыли все карты, больше не прячутся и не пытаются обмануть. Враг готов к полномасштабному наступлению. А значит, либо мы опередим его, напав первыми, либо он получит то, чего хочет – новую собственность.

С полминуты Гермиона молчала, обдумывая сказанное Долоховым, а потом к ней пришло понимание.

– Ты хочешь вынудить демона пропустить нас через портал?

– Ага. Поставим ему ультиматум: либо он отпускает нас, либо мы превратим тут все в пепел.

– Но, судя по всему, огня он не боится. Он вообще его для ритуала использовал. Если, конечно, мы верим тому, что рассказал Роберт, – щеки Гермионы смущенно вспыхнули.

– Может и не боится. Но вряд ли он захочет лишиться такой кормушки. Ты подумай, он несколько столетий собирал души. Они питают это место и заманивают новую добычу. Если от его леса останется одна лишь выжженная земля, ему придется начинать все заново. Будь я на его месте, я бы вышвырнул угрозу и продолжил жить как раньше. Что до ритуала… Ну… Все возможно. Однако, я думаю, в тот раз сработал скорее не огонь, а жертвенность его слуг. Для черной магии всегда нужна жертва. Именно жертва придает ей истинную мощь.

– Но…