Попасть – не напасть

Бывали мы на этом вашем Марсе, бывали. То есть в этой больнице. На улице явно ночь, фонари горят, тишина и покой. Ну, относительные. Больничные.

Кто мне может рассказать, что здесь происходит? И чем вообще кончилась моя эскапада?

Цесаревич явно жив. Не факт, что здоров, но хотя бы выжил, уже польза. А тридцать человек погибло…

Вспоминаем родной мир?

У нас хоть как-то организуют службы спасения, но у нас есть опыт. А здесь? Часто ли здесь устраиваются теракты?

Подозреваю, что всех пострадавших просто свезли в больницу, не особо разбираясь. И завертелась карусель. Сортировка, оказание первой, второй, десятой помощи…

Поэтому до меня руки и не дошли. Мне-то помощь особо и не требуется. Жива-здорова, а что в обмороке… Тут небось и пострашнее есть случаи.

А когда дойдут? Что со мной сделают?

А мысли-то нерадостные вырисовываются…

Благодарность власть имущих? Не верю я в нее, от слова совсем и никак. Не видела, вот и не верю. Скорее, будет осуществляться другой вариант. К примеру, благодарность получит мой отец. А я получу… А ничего я не получу. Помолвка с Демидовым, и вперед.

А если упомяну про Милонега…

Ага, это будет не песец. Это будет конец.

Первый же допрос, и меня расколют до самой попы. Это ротмистр ко мне хорошо отнесся, а так-то… Кто со мной миндальничать будет?

И допросят, и все выспросят… И как тут относятся к подселенцам типа меня? Ох, что-то мне подсказывает, что крайне недружелюбно. У меня ведь от княжны ничего, кроме дневника: ни знаний, ни памяти, ни манер, ни навыков, ни опыта… Я никого толком не обману. Ладно еще отец с мачехой, хотя и они заподозрили бы неладное. Не успели просто.

А серьезные ребята, занятые расследованием?

Изведут меня на допросах. И не факт, что я не пропаду где-нибудь в застенках охранки. Надавить, вынудить сотрудничать… Это могут.

Варианты?

Бежать.

Что есть ног и лап. И не медлить… Хорошо, что мы с ротмистром гуляли по территории больницы. Сейчас я хоть знаю, куда мне бежать. И сбегу! Пока я без сознания, пока народ без сознания, перепись не проводилась…

Касаюсь волос.

Однако!

Косу мне так и не расплели, и украшения так и не вытащили. С шеи сняли, а вот из волос не выплели.

Отлично. И на пальцах кольца сохранились, на какое-то время мне на пропитание точно хватит. В ломбарде заложу, не побрезгую.

Можно предположить, что без сознания я пробыла не так долго. Это ночь, последующая за балом. Не сутки я здесь валяюсь, точно не сутки.

Так, а что по состоянию?

Прислушиваюсь к себе. Нельзя сказать, что самочувствие отличное. Но… Меня не тошнит, на ногах я стою твердо, руки действуют… Синяки-ссадины есть?

Задираю рубашку и оглядываю себя. Отлично! Есть и то, и другое, но в пределах нормы. Так, чуть-чуть. Пробую ощупать спину, насколько дотягиваюсь. Вроде бы тоже сильных повреждений нет.

Живем!

И двигаться можем!

Рвем когти!

* * *

Честно говорю, я поступила неподобающе. И гадко. И, наверное, по-свински. Но украшения я собрала все, что нашла в палате. И свои, и обеих дам. Пригодятся.

Будем считать, что со мной расплатились за спасение жизни. Хоть их, хоть цесаревича.

Оказались у меня пять заколок с полудрагоценными камнями, мой жемчуг и шесть колец с разными драгоценными камнями.

Стыдно, конечно, но я не знаю, что меня дальше ждет. Если не пригодится, я найду случай вернуть побрякушки, память на лица у меня хорошая. Если пригодится… Запас карман не тянет.

И я вышла в коридор.

Отделение не то, в котором я лежала. Зайти попрощаться с ротмистром?

Можно. И про Милонега ему рассказать, на всякий случай. Пусть он сам передаст, кому пожелает.

Я огляделась. Ага, вот сестринская, вот пост… О! Удача!

На спинке стула висит чей-то плащ. Рядом стоят ботинки. Грубые, мужские, тяжелые, и мне они явно велики, но тут уж не до жиру! Я сдернула плащ, завернула в него ботинки и припустила к лестнице. Пригодятся.

* * *

Найти отделение, в котором я лежала, несложно. Это отдельный корпус, этакое государство в государстве. Для богатых.

Почему все не там? Видимо, не поместились.

Вот и окно ротмистра.

Заходить в отделение? Ну уж нет. А вот пару камешков докинуть я смогу, благо окно открыто.

Потребовалось целых четыре камня, прежде чем Андрей Васильевич выглянул в окно. Я прикусила губу.

Несколько дней. Всего лишь пара дней, и такие перемены?

Истоков выглядел лет на пять старше. Прищурился, на зрении тоже сказалось, узнал меня и кивнул на беседку. Туда я и отправилась.

Ждать пришлось минут двадцать, прежде чем Андрей Васильевич возник на пороге.

– Мария!

Я молча бросилась ему на шею и разревелась.

* * *

Отдаю должное деликатности мужчины.

Меня просто гладили по голове, пока я не пришла в себя. Потом продолжили, пока не улеглись последние всхлипывания. А потом я сорвала здоровущий виноградный лист, высморкалась и улыбнулась.

– Спасибо…

– Я уж и не надеялся свидеться.

И голос надтреснутый.

– Болезнь…

– Проклятие прогрессирует. Думаю, еще дней десять, вряд ли больше.

Слезы катятся сами собой. Но…

Не надо!

Андрей Васильевич этого не оценит. А вот…

Я решительно вытираю нос рукавом.