Помутнение

Возможно, в этом и заключался ребус расколотого «я» Бруно. Его вычеркнутое прошлое, харизматичное и жалкое, как остров в океане. Недостижимое. Отвернувшись от Тиры, Бруно изучал мост. Она, наверное, считала, что он ее игнорирует. Водитель и пассажир так и сидели молча и уже выехали на длинное шоссе, бегущее по набережной к востоку, когда она наконец заговорила:

– Скажи мне кое-что.

– Сказать что?

– Я сплю?

– Вряд ли я могу ответить на этот вопрос.

– Потому что все это охренительно похоже на жуткий сон, ужаснее которого я не видела. Без обид. Я просто подумала, понимаешь ли это ты сам. Александер, как ты думаешь, что я чувствую? Я отвезла в больницу мужчину, нового знакомого, с которым, как мне казалось, я могу для разнообразия просто поболтать, странного и печального красавца-мужчину, с кем когда-то в детстве дружил Кит, хотя я даже не знаю, нравится ли тебе Кит и нравился ли когда-нибудь. Словом, я отвезла этого мужчину в больницу на операцию, которая должна была спасти ему жизнь, чего я вообще не понимаю. И должна признаться, я думала о тебе постоянно. И вот настал день, когда я забрала какого-то… я даже не могу сказать, кто ты теперь – Призрачный всадник[52] или кто? Что ты там прячешь под маской?

– Что еще за Призрачный всадник?

– Ну как, ночной гонщик с пылающим черепом, все дела.

– У меня не пылающий череп.

– Да я знаю, черт побери. Это просто образ.

– Мне этот образ не знаком, уж прости, ведь меня долго не было в стране, и я много чего пропустил…

– Замолчи, Александер. Почему ты не разрешил мне навестить тебя вчера?

– Ты и так достаточно сделала.

Это обидело ее, что выразилось в ее тоне.

– Я была в Сан-Франциско по делу.

– Отлично. Не хотел отнимать у тебя время.

– Да пошел ты. Хочешь курнуть?

И, словно забыв, что они несутся в потоке машин по пятирядному шоссе вдоль набережной Беркли, Тира стала рыться в сумочке, лежащей кожаным горбиком между ними, и выудила толстый косячок. Держась одной рукой за руль, она снова стала рыться в сумочке и вытащила зажигалку, потом зажала косяк губами и сделала несколько резких злобных движений пальцем, чтобы высечь пламя. Бруно взял у нее зажигалку и, чиркнув колесиком, поднес к концу сигареты.

– Затянись!

– Вряд ли у меня есть выбор.

Салон автомобиля тут же наполнился дурманящим дымком.

Она затянулась еще раз и протянула ему косяк.

– У меня и так месячный запас наркоты, – заметил он, вспомнив, что Оширо дала ему пузырьки с болеутоляющими, которые она купила для него в больничной аптеке. Эти баночки сейчас лежали в пакете на заднем сиденье «вольво», вместе с пачкой длинных ватных палочек, марлей и мазью для обработки швов, там же лежали ключ от квартиры, рулончик долларов с мелочью, чемоданчик с комплектом для триктрака и спрятанным в нем камнем-талисманом. Косячок был еще одним любезным проявлением великодушия Столарски – который даже не удосужился забрать его из клиники.

– Тогда не кури, – посоветовала Тира. – Сегодня дурь забористая, после двух затяжек так вштыривает, что не можешь двух слов связать.

– Почему Кит не приехал? – Бруно потушил косяк пальцами – привычка с молодости, от которой он так и не избавился. Тогда было больно, и теперь больно. Его научил так делать один уборщик посуды в «Спенгерз», обаятельный парень из Эль-Серрит – воспоминания юности, то и дело всплывающие из бездны забвения, похоже, теперь полностью завладели Бруно.

– Затуши и брось где-нибудь, – попросила Тира.

Только сейчас Бруно заметил под ногами на коврике пять или шесть окурков. Он заглянул в раскрытую пасть ее сумочки и увидел там десяток одинаковых косяков, скрученных с профессиональной сноровкой. Что ж, было вполне ожидаемо, что даже в неухоженном и сильно потрепанном десятилетнем «вольво» Тиры – не сравнить с щеголеватым «ягуаром» Кита Столарски! – она нашла-таки способ выставить напоказ объедки с барского стола, брошенные ей богатеньким дружком.

Тира перехватила взгляд Бруно.

– Угощайся, если хочешь, можешь взять для пополнения, так сказать, своего винного погреба.

Но он проигнорировал ее предложение и повторил вопрос:

– Так где Кит? И почему он не приехал в больницу?

– Я понятия не имею, мать его, где он, ясно? И хватит спрашивать. Ты уже намекнул мне, что я недостойна даже человека в медицинской маске.

– Вы что… не общаетесь?

– Вообще-то мне известно, где он. Или где может быть. У него винное хозяйство в Глен-Эллен, и он частенько срывается туда на несколько дней, запирается в лофте над винным погребом и нажирается, как какой-то безумный монах. Или не монах, судя по тому, что я видела, когда он меня туда затащил. Нет, мы не общаемся, строго говоря.

– Но он в курсе, что ты за мной приехала?

– Уверена, он догадался, что я за тобой поехала, и, вероятно, вообразил, что я заявилась в больницу в одном пальто на голое тело, потому-то он туда и слинял, и теперь напивается вусмерть, дрочит или трахает местную шлюху.