Помню

Почти каждую неделю поступала к нам группа солдат, и, конечно, становилось тяжелее работать. Каждый поступающий к нам не имел о нас никакой информации, зато мы имели о каждом полную информацию, изложенную в личном деле. С каждым в отдельности приходилось беседовать, разъяснять ему и требовать от него. С моим жизненным опытом мне было намного легче определить, кто чем дышит, и, соответственно, принимать то или иное решение. Прибывшим солдатам было совсем нелегко, ибо они в одно мгновение теряли свободу, предоставленную им высоким начальством, которое обслуживали. Этой свободой пользовались они при совершении преступлений, выраженных в воровстве, грабежах, насилии, а иногда и в убийствах. Среди солдат начали проявляться недовольства, и некоторые даже имели попытки выйти на волю, прогуляться. Казарма для них была заключением в клетку.

Я пытался заглянуть в корни происходящего и пришёл к выводу, что не солдат надо винить за их проступки, а высоких командиров, сделавших своих подчинённых преступниками. Не соблюдая уставы, написанные для всех военнослужащих без исключения, они, начальники, сами того не желая, создавали условия для совершения разного рода преступлений.

Каждый солдат, призвавшись в армию, проходил курс молодого бойца, изучал уставы армейской службы и давал торжественную клятву свято охранять законы воинской жизни. А что же на самом деле произошло с солдатом и что привело его к нарушению устава, так это уже режим работы начальника, за которым закреплён солдат. Это мог быть и повар, и шофёр, и парикмахер, и другие из числа прислуживающего персонала. Солдат поневоле выходил из-под контроля непосредственного командира и попадал в прямую зависимость от распорядка дня начальства. Так, когда по распорядку дня в подразделении, где числится солдат, отдых – у начальства работа; когда у солдат по распорядку дня ночной сон – он работает, так как начальник работает. Получается, что солдат отдыхает в то время, когда другие работают, и наоборот. Когда не соблюдается порядок, ему на замену спешит беспорядок. Это и есть то, что позволяет думать о разного рода преступлениях, а затем и делать их. Говорить за всех солдат, делать общий вывод, конечно же, нельзя. Есть разные люди по своему мышлению, те, кто похитрее, всегда могли использовать подходящий момент для достижения своих целей, а цели у каждого из них были разные. Мне было жаль смотреть на солдат-преступников. Они ведь в основе своей пришли в армию с совсем другими намерениями, а превратились в непокорных, в преступников. Но, ко всему прочему, солдата даже не могли наказать, ибо начальник тогда остался бы без прислуги. Вот так наслаивались друг на друга условия для совершения нарушений и преступлений. Требовать от солдата, который ничего не получает, нельзя и бессмысленно.

Вот что рассказал мне один солдат – личный повар одного из генералов. Он как повар с первых дней работы практически не придерживался армейских порядков: работал днём, работал ночью, обслуживал различные встречи на высоком уровне. Никогда вовремя не ложился спать и не вставал с постели. Солдат не знал, что такое коллектив и что такое командир. Он был отдан самому себе, как говорится, сам пан, сам хозяин. Естественно, что, когда от такого солдата начинают требовать, он противится. «Не требуйте от меня, – просил он. – Я ночью не спал, устал и хочу спать». Такое неповиновение влечёт за собой, как правило, наказание, но наказать его командир не может – некем заменить. Товарищ генерал останется без обеда. Командир соглашается с фактом попустительства и становится безразличным ко всему происходящему, а солдат будет делать то, что он пожелает, что найдёт для себя правильным. Беда в том, что система эта будет продолжаться и далее. Придут новые солдаты, заменив старых, и их ожидает такая же участь. И их тоже когда-нибудь заменят как нарушителей и преступников.

Фамилия этого солдата была Шишкевич. Невысокого роста, симпатичный на лицо, очень подвижный и совсем неглупый. Он был предводителем группы солдат-нарушителей, совершивших немало преступлений. Ближайшим его другом был Горбачёв. Высокий ростом, круглолицый, с усиками, он очень походил на гусара. Злым мне видеть его не приходилось, но улыбка его чего-то да стоила. Эта группа состояла из пяти человек, и я заметил их влияние на других солдат. С ними я решил поговорить поближе и по возможности привлечь их к наведению порядка. Как это сделать, следовало продумать. Евгений Шишкевич не переставал крутиться у меня в голове.

Три сержанта и старшина постоянно находились в казарме вместе с солдатами. Ночью казарма охранялась сторожевым постом, и всё-таки попытки солдат убежать были. Мне необходимо было что-то придумать, дабы сохранить количественный состав в гарнизоне и в дороге. Я не мог допустить того, чтобы хоть один из них убежал. Было много вариантов, но остановился я на одном – на Евгении Шишкевиче. Он был способен сделать то, что заставило бы непокорных солдат стать покорными.