Помню

Нам предстояло познакомиться с боссом Виктора, который, по словам моего товарища, очень хорошо знал город и, ко всему прочему, очень любил выпить в компании. А Виктор как корреспондент собирал материал о жизни войсковых подразделений и передавал его для обработки в редакцию газеты, своему шефу.

Мне вспомнились былые времена в училище, вспомнилось, как смеялись над Витей курсанты, когда он что-то рассказывал, заикаясь. Я всегда успокаивал его и тех, кто смеялся над ним, а ведь умом своим Витя всегда был намного выше всех смеющихся. Витя ценил мою поддержку и мою помощь в занятиях. Вспомнился и город Мукачево, вспомнили его дядю, начальника штаба горно-стрелковой дивизии, который давал нам верховые лошади для развлечений в свободное время от стажировки. Всё было так близко и так далеко, и это никогда не забудется.

Витя посмотрел на часы и заметил, что слушать меня очень приятно, но он должен удалиться. Ему предстояло присутствовать на занятиях в каком-то танковом полку. Мы договорились встретиться вечером в баре офицерского клуба.

Мы подошли к полукруглому прилавку, за которым сидели офицеры в форме и гражданской одежде. Рядом с каждым стояли бокалы с пивом или другие спиртные напитки. Я подумал, что идея создания бара принадлежала не нашим властям, скорее всего, все это получено от немцев. Именно им присуще такое заведение, а не советскому офицерству. Но оккупация есть оккупация, и у неё есть чему поучиться нашему офицеру, который мог сравнить жизнь в Советском Союзе с жизнью на оккупированных территориях Германии. Правда, условия эти оправдывали себя и тем, что офицеры находились в герметичной изоляции, им запрещали выход в город. Эти три года пребывания в Германии для советского офицера были очень похожи на три года ссылки без права выезда.

Мы заказали пиво. Прежде мне не приходилось пить пиво не советского производства. После того как я попробовал немецкое пиво, я с уверенностью мог сказать, что есть пиво намного вкуснее «Жигулёвского». Было приятно смотреть на искрящийся бокал прозрачного. Говоря откровенно, советское пиво по сравнению с немецким – помои.

Мы поиграли в биллиард. Заказали ещё по бокалу пива. В помещении стало теплее, и я не мог понять, от чего именно потеплело, то ли от пива, а то ли от усердной игры за биллиардным столом. Но, как бы то ни было, мы заказали ещё по бокалу и, закончив, отправились немного прогуляться.

Виктор вспомнил, что у него в комнате есть неоткрытая бутылка шнапса, и пригласил нас к себе. Он поставил бутылку на стол, а сам пошёл за стаканами. Я же из любопытства взял бутылку в руки и стал читать написанное на этикетке на немецком языке. Зашёл Виктор, поставил стаканы на стол и, повернувшись, задел меня за плечо, чтобы привлечь моё внимание к стаканам. Бутылка выскользнула из моих рук, упала на паркетный пол и разбилась. Ребята стали успокаивать меня. Виктор зашёл в туалет и вернулся оттуда с полотенцем. Мы с Олегом собирали осколки разбитой бутылки. Моё внимание привлекло белое пятно на полу, потом стали появляться ещё пятна от шнапса. Витя промокнул те места, где был шнапс, но пятна остались. Я заподозрил что-то нехорошее, и решили мы доложить коменданту о происшедшем.

Подполковник зашёл в комнату, подошёл к месту, где разбилась бутылка, и, глядя на пол, сказал, что теперь он знает, почему госпитализировали капитана. Он предположил, что капитан напился этой водки. Мы передали ему осколки от бутылки, собранные в газету. Он тут же позвонил в магазин, приказал снять с продажи шнапс и отправить его на анализ.

– Ваше счастье, что вы не успели выпить, – сказал комендант и поблагодарил нас за сообщение и за проявленную бдительность. – Особый отдел разберётся с этим и найдёт виновных.

Мы ошарашенно глядели друг на друга.

– Нет худа без добра, – сказал я. – Нам просто повезло.

Дом офицеров. Огромное объявление с перечнем запланированных мероприятий, среди которых важное место занимали лекции на политические темы и, конечно же, на тему успехов в развитии передового народного хозяйства. Снизу было написано, что явка обязательна. Ну и если кто-то посмеет не побывать на лекции, то ему придётся пройти собеседование с политработником, и тот уж не постесняется прочистить мозги прогульщику:

– Значит, вы не интересуетесь жизнью государства, вам безразлично, что происходит в стране и в мире. Для вас готовят лекции, посылают лекторов, затрачивают громадные средства [это действительно было так], а вы позволяете себе не прийти. Вы превращаетесь в обывателей, а наш народ обывателей не любит.

Придумывать причину отсутствия бесполезно, это может только усложнить и без того непростую обстановку.

Я столкнулся однажды с таким политработником, и уйти от него было очень трудно, но я ушёл, и ушёл я с достоинством, ибо цитировал ему тезисы коммунистического устава, заученные мной в училище наизусть. Я удивил его своей политической начинкой, хотя хорошо знал, что в жизни она мне нигде не пригодится. Всё это нужно было им, чтобы поставить ещё одну птичку в длинном списке мероприятий КПСС.