Помню

Мы лежали на своих кроватях и беседовали о разном, что нас окружало, о своих впечатлениях. Я спросил Олега, задумывался ли он когда-нибудь о себе как о личности или о гражданине, о том, что он собой представляет.

– Нет, не задумывался, – ответил он.

– Вот и призадумайся. Мы с тобой солдаты, кадровые офицеры армии, и учили нас жить и думать по написанным законам или уставам. Что ж, нам с тобой и жить этими уставами. А вот проявить личную инициативу нам можно только в исключительных условиях: в боевой обстановке. Личная инициатива твоя похоронена. Я помню, когда мне исполнилось шестнадцать лет, меня пригласили в милицию, в паспортный отдел. И, поверь ты мне, что с того самого злополучного дня начались в моей жизни проблемы. Пятая графа – «еврей» – не везде стала нормально восприниматься некоторыми людьми. А затем – прописка. Поставили штамп в паспорте – приковали меня к месту, и попробуй изменить это. Очень и очень тяжело. Так что, с одной стороны, я приобрёл удостоверение зрелого человека, с другой стороны, ты закован, и на тебе пометки, выраженные в графах паспорта. Так где же конституция, обеспечивающая свободу личности, свободу передвижений в стране? Приехал ты в другой город и обязан прийти в милицию, временную прописку сделать, а то, если дворник или кто другой донесут на тебя, в лучшем случае могут оштрафовать, а то и посадить за нарушение паспортного режима, то есть отправить на принудительные работы по постройке химических заводов или других предприятий. Ведь это дешёвая рабочая сила, а страна строится, крепнет и развивается. Вот и вопрос напрашивается: стоит ли взрослеть и получать паспорт гражданина? А выборы в Верховный Совет как проводятся? Право выбора дали, а использовать его ты так, как хочешь, не можешь. Не пойдёшь голосовать – не беда. Один-два раза агитаторы придут, и, если не проголосуешь, не беспокойся, птичку за тебя поставят. Ведь советский народ очень активный в голосовании, и процент голосования в СССР всегда высокий: где-то девяносто восемь процентов. Сто процентов не может быть, ибо скажут со стороны: демократии нет. Отец мой брал все паспорта и, только чтобы не тарабанили в дверь, шёл на участок, показывая свою активность и голосуя за всех членов семьи.

Виктор с улыбкой на лице торжественно сообщил, заикаясь, что завтра шеф будет здесь, и обещал сделать вылазку в город в его сопровождении. Оказалось, что и герметически закрытые ворота тоже можно открыть, если найти к ним соответствующий ключ.

Следующий день начался прекрасным солнечным утром. Тишина, лёгкий шелест листвы деревьев и перекликание птичьих голосов говорили о том, что наступил новый день календаря. В открытое окно устремился слабый поток свежего утреннего воздуха, раздувая занавески, напоминающие паруса скользящей по волнам парусной лодки. Я мог часами прислушиваться к голосам разных птиц, пение которых напоминало красивый хоровой ансамбль. Громадные кроны деревьев почти закрывали от золотых лучей солнца стройные здания гарнизонного городка. Я стоял как прикованный и слушал перекличку птиц. Подражая одной из них, я стал насвистывать и получил ответ (по крайней мере, мне так казалось). Природа наделила птиц набором изумительных звукоизвлечений. Диву даёшься, когда слышишь пение иволги, или соловья, или канарейки, чириканье воробья или воркующего голубя в любовных порывах. Я любил слушать и быстро бегающих синичек, и писки ласточек или стрижей, стаями парящих в воздухе. Любил я наблюдать за вереницами летящих в треугольнике гусей, уток и слышать их крякание. А ведь это лишь маленькая частица того, что создала природа, и думается мне, что, если отдать себя познанию и знакомству с природой, окружающей нас, не хватит и жизни человеческой, даже самой продолжительной. Просто нет границ познанию природы, нет ничего богаче её. Порой я ловлю себя на том, что мне нужно быть лесником или просто жить в лесу, быть на природе. Охоту люблю, рыбалку люблю, люблю собирать грибы, ягоды, люблю бродить по лесу, не глядя на часы. Могу бесконечно сидеть у реки или озера: только наблюдай и наслаждайся.

Перед нами стоял шеф Виктора – майор лет сорока пяти с усами и сединой на голове. Манера разговора его ничуть не напоминала военного. Усы украшали и без того красивую улыбку. Мы представились и тут же направились к коменданту гарнизона. После короткой беседы нам разрешили покинуть гарнизон на сутки и выдали увольнительные. Майор предупредил нас, что, если нас спросят, где мы будем ночевать, нужно будет сказать, что у него.

Я сбегал к себе и принёс два фотоаппарата. Мы проехали контрольно-пропускной пункт и через десять минут приехали к центру города. Мне очень хотелось походить по городу, посмотреть, пощупать, зайти в магазины. Шеф оставил нас с Виктором, назначив время встречи, и уехал по делам. После прогулки мы планировали обед в ресторане. Мы вышли около какого-то памятника, ставшего для нас ориентиром места для встречи.