Помню

Вернулся со школы Лялик. Он сразу бросился ко мне и крепко прижался, обнимая меня. Я поцеловал его голову и хотел глянуть ему в глаза, но не смог его оторвать. Я понял, что все заняты и ни у кого на него нет времени. Лялик подрос, но красивые длинные локоны продолжали украшать нежные черты его лица.

Меня пригласили отобедать вместе с семьёй, и я согласился.

После обеда я распрощался со всеми, кроме Лялика. С ним мы вышли пройтись и поговорить как мужчина с мужчиной. Мы сидели на скамейке в парке Шевченко. Лялик рассказал мне, что после смерти отца его обижает Миша, иногда даже бьёт. Он очень не любил жену Миши и называл её кралей. Однажды он сказал ей в глаза, что не любит её, и получил пощёчину от Миши. Мальчишка старался уходить из дома, когда приходил Миша с женой. Лялик заплакал, и мне пришлось его успокаивать. Я отчитал двенадцатилетнего мальчишку за плохое отношение к занятиям в школе, и он обещал мне исправиться. Мы расстались, но я, переживая за Лялика, решил поговорить с Мишей. Я беседовал с ним и объяснил, что всё, что происходит с его младшим братом, – это по причине отсутствия отца, и, вместо того чтобы помочь младшему брату словами, он прикладывает руки. Миша согласился со мной.

Отца я застал сидящим у окна. Он читал книгу и подчёркивал нужные ему строчки карандашом, а на полях делал пометки мелким-мелким почерком так, что только он мог его понять. Каждая пометка сопровождалась датой и временем. Отец писал очень много и быстро. Перо его, казалось, строчит слова как из пулемёта. Во многих словах он делал сокращения, экономя бумагу и время. После его чтения книга превращалась в сборник сплошных заметок.

Я как-то поинтересовался у отца, что представляют собой заметки, и он объяснил мне, что записи эти есть его несогласие с автором. Письмо было его жизнью, а чтение книг, газет – каждым прожитым им днём. Кладовая была забита вырезками из газет и пачками дневников, прошедших почти пять лет войны, содержащих репортажи с поля боя, повествования о пережитых военных днях и ночах. И попробуй не отнесись к ним с должным уважением – будет скандал. Таким был отец.

Вечерний Киев. Крещатик, освещённый гирляндами электрических лампочек, был заполнен гуляющими людьми. Я по привычке прошлых лет шёл по левой стороне. У центрального гастронома встретился с Лёней Ступницким, с которым были повязаны прошлым годы молодости, годы совместной службы в армии в городе Магнитогорске. Ленчик занимался тогда в автодорожном институте. Через него я вышел на Юру Фёдорова, а через Юру – на Арончика Бройде.

Юра работал на телевидении, и мы встретились с ним. А ещё через тридцать минут к нам присоединился и Арон. Это была незабываемая встреча после нескольких лет совместной службы в армии. Мы сидели в ресторане «Ривьера» и слушали прекрасную музыку эстрадного оркестра, сопровождающего уже знакомого нам ранее Гришу Бебера. Много воспоминаний о совместной воинской службе. У каждого было что рассказать о себе. Мы встретились сегодня совсем другими, повзрослевшими, и совершенно в другой обстановке. Сегодня каждый из нас выбрал себе путь в жизни, и с уверенностью можно сказать, что всё, что было, никогда больше не повторится. Останутся только воспоминания о войсковой части 06770, о знаменитой батарее Голованова. Мы расстались, оставив надежду на новые встречи.

Было поздно, когда я вернулся домой. Чтобы никого не беспокоить, я решил раздеться в ванной комнате. Включив свет, я открыл дверь и оторопел. Я стоял как вкопанный, глядя на Рэму, сидевшую в ванной, заполненную водой. Испуганный, я не мог произнести ни слова, ни полслова. Я попытался повернуться и уйти, но Рэма остановила меня. Она пригласила меня к себе знаком рук. Не будь я мужчиной, возможно, ничего не случилось бы, но я попал в руки опытной девицы, и она, давая команды, следила за их выполнением. Сопротивление было бесполезным. Мною руководило чувство женской близости и мужской инстинкт.

Конечно, легко догадаться, что было потом, а были очень и очень приятные минуты. Уставшие и измученные, мы не заметили, как открылась пробка и мы оказались в пустой ванной. Удовлетворённые, мы тяжело дышали и лежали, прижавшись друг к другу. Особых чувств друг к другу у нас не было, но сексуально мы сблизились и до конца моего отпуска были в сплошных заботах о том, как и где встретиться, чтобы побыть вместе.

Здание гостиницы «Украина» до войны было зданием с коммунальными квартирами. Война сожгла этот дом и оставила лишь корпус, который власти решили не сносить, а отреставрировать под гостиницу, в которой также располагались два зала ресторана «Украина», малый и большой. Я часто посещал этот ресторан, а его официантка Мария Стукач оставила очень много прекрасных воспоминаний. И на сей раз мы с Рэмой сидели за столом и ждали обслуживающую нас официантку.