Помню

От обеда я отказался и рассказал о нашей встрече с Сашей. Рэме пообещал постучать в дверь, как только начну собираться. Я почувствовал усталость, решил прилечь и уснул. Проспав пару часов, я вышел на кухню и встретился с соседкой Галей. Увидев меня, она посыпала комплименты. Вежливо перебив её в разговоре, я поинтересовался её делами и делами мужа, работавшего в ту пору инструктором в райкоме партии. Галя преподавала в школе физкультуру. Это была хорошая пара, они приехали в Киев из деревни. Мама учила её готовить и в итоге научила. Галя очень уважала нашу семью, а в моей матери она не чаяла души.

Наш разговор на кухне услышала Рэма и поспешила выйти.

– Зайди ко мне, – попросила она. – Я хочу тебе кое-что показать.

Я сидел на диване и терпеливо ждал появления Рэмы из спальни. Она вышла, и моему взору предстала красивая девуля в красивом платье. Я не пожалел сказать ей несколько комплиментов.

– В этом платье я пойду в ресторан.

Глаза Рэмы сверкали от радости. Она подошла ко мне и, нагнувшись, неожиданно поцеловала меня в губы, затем отпрянула и, не ощущая сопротивления, вновь прильнула к моим губам. Немного побаловавшись, я почувствовал возбуждение, но остановил себя, ибо времени заниматься любовью не было. Мне следовало подготовить гражданский костюм, принять душ и одеться.

Я позвонил Саше, и мы договорились встретиться у входа в ресторан «Динамо». Загвоздка была в выборе галстука. Это был мой первый галстук за всю мою короткую жизнь, и выбрать его помогла мне мать. Я крутился у зеркала, глядя на свой внешний вид, и вспомнил Ларису. Она предстала перед моими глазами, и я мысленно поблагодарил её за всё, что она для меня сделала.

Я подумал, что мне предстоит обкатать мои новые туфли, поэтому лучше будет, если мы пойдём пешком. Мы поднялись по Владимирской до Караваевской и спустились вниз к площади Толстого. Слева от нас – улица Чудновского, оставившая у меня очень много воспоминаний. В 1948 году, после получки, я впервые позволил себе выпить в ларьке на углу сто пятьдесят граммов водки с пончиком. Это было по дороге к Крещатику, на котором праздновали 1 мая. Но и это не всё. На этой улице, в доме номер семнадцать, я проводил очень много времени с друзьями. Именно в этом доме я встал на путь приключений, связавших меня с преступным миром. Очень хотелось заглянуть во двор, чтобы убедиться в сохранности того, что зарубилось в моей памяти.

Мы подошли к сапожному ларю. Сидевшая в ларе мать друзей, Хана, увидев меня, обрадовалась. На её лице засверкала улыбка, засиял её единственный глаз. Перебросившись несколькими словами, я обещал посетить её, и мы простились.

Крещатик, как всегда, был полон прогуливающихся горожан. Ухоженный, утопающий в зелени декоративных деревьев, скверов с громадным количеством разнообразных цветов, он всегда привлекал к себе жителей. Крещатик напоминал собой громадный зал с увеселительными мероприятиями. Люди приходили сюда прогуляться, повстречаться и, конечно, показаться.

Слева по ходу – улица Ленина. По обе стороны улицы – сплошная гряда густых крон каштанов. Улица с былых времён осталась выложенной булыжником. С правой стороны – центральный универмаг, а слева – центральный гастроном. Рядом с ними – гостиница «Первомайская», театр русской драмы. Во мне было необыкновенное чувство любви. Я думаю, что это чувство связано с тем, что я родился и рос вместе с этим городом. Я помню его до войны, помню после войны и не могу, просто не могу забыть вплоть до сегодняшнего дня. С этим городом связаны моё детство и моя юность. Воспоминаниями я связан с ним до конца своей жизни.

Мы прошли горсовет и остановились у красивой арки, откуда начиналась улица Энгельса. На этой улице в дом номер тринадцать, в квартиру номер сорок восемь привезли меня младенцем 11 июля 1931 года. В этом доме прожил я до 18 августа 1941 года. Именно эта улица была моим детством. Отсюда я пошёл в детсад имени Ворошилова, затем в первый класс школы № 86, отсюда мы бежали от немцев. Вернуться в этот дом после войны мы не смогли. От нашего дома остались только обгоревшие стены, а во дворе от некогда громадных липы, каштана и тополя остались сухие стволы. Всё это напоминало о тех, кто жил в этом доме до войны и погиб во время войны. В этом доме проживало много еврейских семей, но лишь немногим удалось спастись от истребления.

Я смотрел по сторонам, но не искал недостающее, а наоборот, находил что-то новое, то, что не видел ранее, ибо жил вместе с городом, рядом с ним шёл нога в ногу, до тех пор пока не покинул его. А сейчас, когда приезжаю на побывку как гость, я смотрю, и моя душа радуется. Каждая улица возбуждала во мне воспоминания и возвращала в прошлое.