Помни имя своё!

Они были в одном из зданий рядом со скоростным шоссе Хеммат, отсюда раньше был отлично виден международный торговый центр, частью которого была высотная телебашня Миллад. Сейчас – все это рухнуло, башню подрубила под корень американская ракета или бомба, и она упала, причем упала не в сторону парка – а как раз в сторону шоссе Хеммат. Это выглядело как шрам от удара саблей, как рубец на теле древнего города. Завалы не разобрали и непонятно, будет ли кто-то это делать…

Американцы расплатились за Всемирный торговый центр. Bien[44] Вот только они забыли, что дикий Восток – это не дикий Запад. Здесь месть может длиться столетиями…

– Саламат бауш[45]…

– Аль хамидулла Ллаху – ответил генерал на том же языке – благодарение Аллаху…

Человека, который вошел в комнату – он знал. Невысокого роста, худощавый, загорелый и морщинистый. Его коллега, занимает серьезный пост в Этелат-е-Сепат, разведке Корпуса Стражей исламской революции. На одной из его рук не было двух пальцев, указательного и среднего, это было заметно при рукопожатии. Сартип довом Амлаши, звание на одну ступень младше – соответствует пакистанскому «бригадир», бригадный генерал, которое и сам Шариф носил довольно длительное время. В колоде карт[46], которую уже отпечатали для Ирана – валет червей, это очень высокое место…

– Наблюдаете?

– Да.

– Аллах свидетель, они расплатятся за это.

– Иншалла – произнес пакистанский генерал слово, которое могло таить в себе десятки разных смыслов и значений…

– Мы… рады приветствовать вас на… иранской земле… генерал. Кстати… поздравляю с назначением…

Очевидно, что информация шла в обе стороны…

По традиции – в Иране разговор никогда не начинался прямо, никто никогда никого ничего не спрашивал прямо – спросить прямо было все равно, что кефасат… сквернословие, ругательство. Но здесь, в построенном еще при Пехлеви здании, вознесенном над столицей не сдающейся на милость победителю страны – говорить о здоровье кого-то там… о семье не хотелось…

– У меня есть послание.

– Где оно?

Генерал Шариф показал пальцем на свою голову

– Здесь. Я должен передать это послание только высшему руководству страны…

– Для вас я – высшее руководство страны.

– Это не так.

Ни пакистанец, ни иранец не хотели уступать – это было бы потерей лица.

– Это послание – ключ к будущему вашей страны – сказал Шариф – не позволяйте гневу господствовать над разумом…

– Наше будущее в руках Аллаха… моментально ощетинился сартип – какое будущее можете дать вы, исходящие страхом перед большим сатаной…

– Нашу страну – Большой сатана бомбить не осмелился…

Ни один, ни другой – не заметили вовремя, как открылась дверь…

– Эфенди…

На пороге – в мятой, потрепанной военной форме и с отросшей бородой стоял полковник разведки Генерального штаба НОАК Джозеф Ли…

* * *

Дарьябан[47] Али Мортеза Сафари командующий частями КСИР встретил их в стеклянном небоскребе банка Меллат в центре города. Здание тоже выглядело почти не пострадавшим, около него было подозрительно тихо.

Когда они ехали – в одной – единственной скромной машине – генерал продумывал, что и как он должен сказать. Продумывал заново – потому что присутствие Ли означало интерес Китая, основного экспортного и импортного партнера Ирана, не присоединившегося к санкциям. И в чем бы не был его интерес – Китай найдет, как его обеспечить…

– Саламат бауш

Адмирал кивнул в знак ответного приветствия. Он был полной противоположностью Амлаши – высокий, дородный, с короткой бородой. Фанатики его считали предателем, ведь именно он – стоял во главе переворота, когда КСИР, корпус стражей исламской революции, предназначенный для того, чтобы контролировать армию – объединился с ней и поделил власть, причем так, что места для аятолл, привычного тепленького местечка – для них не сталось.

– Я прибыл сюда для того, чтобы передать Салама не только от себя лично, но и от всего пакистанского народа, Аллах свидетель. Шииты мы или сунниты – Аллах един.

– Слова про единого Аллаха – я услышу во время пятничного хутба – сказал адмирал – полагаю, Аллах не разгневается на нас, если мы перейдем к делу.

– Аллах – жестоко карает нас за распри. За то, что мы ставим собственные амбиции выше веры. За то, что мы поднимаем руку на правоверного брата, в то время как неверные стоят обеими ногами на земле правоверных, в то время как они совращают наших женщин и наших детей. Разве не сказано про нынешние времена: вас будет много, но вы будете слабее морской пены, потому что Аллах удалит из ваших рядов единство и бросит в ваши сердца вахн[48].

Дарьябан поднял палец

– Что вам нужно? Конкретно?

Генерал Шариф улыбнулся

– Нефть.

– Но у нас нет нефти. Сейчас у нас нет ничего.