Полное собрание сочинений. Том 3

Сережа былъ невыразимо счастливъ. Вызванное въ его юной душ въ первый разъ чувство любви не могло остановиться на одномъ предмет , оно разливалось на вс хъ и на все. Вс казались ему такими добрыми, любящими и достойными любви. Онъ остановился на л стниц , вынулъ оторванную в тку изъ-за перчатки и н сколько разъ съ восторгомъ, заставившимъ выступить слезы на его глазахъ, прижалъ ее къ губамъ. —

«Что, довольны-ли вы милымъ дебардеромъ?» — спросилъ его Князь Корнаковъ. —

«Ахъ, какъ я вамъ благодаренъ! Я никогда не былъ такъ счастливъ», — отв чалъ онъ съ жаромъ сжимая его руку. —

VII.

А она могла бы быть счастл[ива].

Прі хавъ домой, Графиня по привычк спросила о Граф . Онъ еще не возвращался. Въ первый разъ ей было пріятно слышать, что его н тъ. Ей хот лось хоть на н сколько часовъ отдалить отъ себя действительность, показавшуюся ей съ нын шняго вечера тяжелою, и пожить одной съ своими мечтами. Мечты были прекрасныя.

Сережа былъ такъ мало похожъ на вс хъ т хъ мущинъ, которые окружали ее до сихъ поръ, что онъ не могъ не остановить ея вниманія. Въ его движеніяхъ, голос , взгляд лежалъ какой-то особенный отпечатокъ юности, откровенности, теплоты душевной. Типъ невиннаго мальчика, неиспытавшаго еще порывовъ страстей и порочныхъ наслажденій, который у людей, неуклоняющихся отъ закона природы, долженъ бы быть такъ обыкновененъ и к несчастью такъ р дко встр чающійся между ними, былъ для Графини, жившей всегда въ этой неестественной сфере, называемой св томъ, <но неутратившей въ ней, благодаря своей счастливой, особенно простой и доброй натур , любви ко всему истинно-прекрасному — былъ для нея> самою увлекательною прелестною новостью.

По моему мн нію, въ ночномъ б ломъ капот и чепчик она была еще лучше, ч мъ въ бальномъ плать . Забравшись съ ножками на большую кровать и облокотившись ручкой на подушки, она пристально смотр ла на бл дный св тъ лампы. На хорошенькомъ ротик остановилась грустная полуулыбка. —

«Можно взойдти, Лиза?» — спросилъ голосъ Графа за дверью. —

«Войди», — отв чала она, не перем няя положенія.

«Весело-ли теб было, мой другъ?» — спросилъ Графъ, ц луя ее. —

«Да».

«Что ты такая грустная, Лиза, ужъ не на меня-ли ты сердишься?»

Графиня молчала, и губки ея начинали слегка дрожать, какъ у ребенка, который собирается плакать.

«Неужели ты точно на меня сердишься за то, что я играю. Успокойся, мой дружокъ, нынче я все отъигралъ и больше играть не буду....»

«Что съ тобой?» — прибавилъ онъ, н жно ц луя ея руки <зам тивъ слезы, которыя вдругъ потекли изъ ея глазъ>. —

Графиня не отв чала, а слезы текли у нея изъ глаз. Сколько ни ласкалъ и ни допрашивалъ ея Графъ, она не сказала ему, о чемъ она плачетъ; а плакала все больше и больше.

Оставь ее, челов къ безъ сердца и сов сти. Она плачетъ именно о томъ, что ты ласкаешь ее, что им ешь право на это; о томъ, что отрадныя мечты, наполнявшія ея воображеніе, разлет лись, какъ паръ, отъ прикосновенія действительности, къ которой она до нын шняго вечера была равнодушна, но которая стала ей отвратительна и ужасна съ той минуты, какъ она поняла возможность истинной любви и счастія.

VIII.

Знакомст[во] со вс м[и] уважаем[ымъ] барин[омъ].

«Что, скучаешь? любезный сынъ», — сказалъ Князь Корнаковъ Сереж , который съ какимъ-то страннымъ выраженіемъ равнодушія и безпокойства ходилъ изъ комнаты въ комнату, не принимая участія ни въ танцахъ, ни въ разговорахъ.

«Да, — отв чалъ онъ улыбаясь, — хочу у хать».

«По демъ ко мн , — nous causerons». ¹³⁵

«Над юсь, ты зд сь не остаешься ужинать, Корнаковъ?» — спросилъ проходившій въ это время съ шляпой въ рукахъ твердымъ, ув реннымъ шагомъ черезъ толпу, собравшуюся у двери, толстый, высокій мущина л тъ 40, съ опухшимъ, далеко некрасивымъ, но чрезвычайно нахальнымъ лицомъ.

«Ты кончилъ ужъ партію?»

«Слава Богу, усп лъ до ужина и б гу отъ фатальнаго маіонеза съ русскими трюфелями, тухлой стерляди и тому подобныхъ любезностей»... кричалъ онъ почти на всю залу. —

«Гд ты будешь ужинать?»

«Или у Трахманова, ежели онъ не спитъ, или въ Новотроицкомъ; по демъ съ нами. Вотъ и Аталовъ детъ». —

«Что, по демъ, Ивинъ?» — сказалъ Князь Корнаковъ. — Вы знакомы?» <прибавилъ онъ толстому Господину.> —

Сережа сд лалъ отрицательный знакъ головою. —

«Серг й Ивинъ, сынъ Марьи Михайловны», — сказалъ Князь.

«Очень радъ, — сказалъ толстый господинъ, не глядя на него, подавая свою толстую руку и продолжая идти дальше. — Прі зжайте же скор й». —