Полное собрание сочинений. Том 3

Н. Н. и веселый Генералъ стояли у подъ зда. Посл дній изо вс хъ силъ то билъ ногою въ шатавшуюся и трещавшую отъ его ударовъ дверь домика, то подергивалъ за заржав лую изогнутую проволоку, вис вшую у притолки, покрикивая при этомъ довольно громко: «Ей, Чавалы! Отпханьте, Чавалы!» Наконецъ послышался шорохъ — звукъ нетвердыхъ, осторожныхъ шаговъ въ туфляхъ, блеснулъ св тъ въ ставняхъ, и дверь отворилась. На порог показалась сгорбленная старуха въ накинутомъ на б лую рубаху лисьемъ салоп и съ сальной оплывшей св чей въ сморщенныхъ рукахъ. По первому взгляду на ея сморщенныя р зкія энергическія черты, на черные блестящіе глаза и ярко пос д вшіе черные какъ смоль волоса, торчавшіе изъ-подъ платка, и темно-кирпичнаго цв та т ло, ¹⁴⁸ее безошибочно можно было принять за Цыганку. Она поднесла св чку на уровень лицъ Н. Н. и Генерала и тотчасъ, какъ зам тно было, съ радостью узнала ихъ.

«Ахъ, Батюшки, Господи! Мих[аилъ] Ник[олаевичъ], отецъ мой, — заговорила она р зкимъ голосомъ и съ какимъ-то особеннымъ, однимъ Цыганамъ свойственнымъ выговоромъ. — Вотъ радость-то! Солнце ты наше красное. Ай, и ты, М. М., давно не жаловалъ, то-то д вки наши рады будутъ! Просимъ покорно, пляску сд лаемъ!»

«Дома ли ваши?»

«Вс , вс дома, сейчасъ приб гутъ, золотой ты мой. Заходите, заходите». —

«Entrons, ¹⁴⁹— сказалъ Н. Н. и вс 4 вошли, не снимая шляпъ и шинелей ¹⁵⁰, въ низкую нечистую комнату, убранную, кром опрятности [?] такъ, какъ обыкновенно убираются м щанскiя комнаты, т. е. съ небольшими зеркалами въ красныхъ рамахъ, съ оборваннымъ диваномъ съ деревянной спинкой, сальными, подъ красное дерево стульями и столами. —

Молодость легко увлекается и способна увлекаться даже дурнымъ, если увлеченiе это происходитъ подъ влiянiемъ людей уважаемыхъ. Al[exandre] забылъ уже свои мечты и смотр лъ на всю эту странную обстановку съ любопытствомъ челов ка, сл дящаго за химическими опытами. Онъ наблюдалъ то, что было, и съ нетерп нiемъ ожидалъ того, что выйдетъ изъ всего этаго; а по его мн нiю должно было выйдти что-нибудь очень хорошее. —

На диван спалъ молодой Цыганъ съ длинными черными курчавыми волосами, косыми, немного страшными, глазами и огромными б лыми зубами. Онъ въ одну минуту вскочилъ, од лся, сказалъ н сколько словъ съ старухой на звучномъ Цыганскомъ язык и сталъ улыбаясь кланяться гостямъ. —

«Кто у васъ теперь дирижёромъ? — спрашивалъ Н. Н.: — давно ужъ я зд сь не былъ».

«Иванъ Матв ичь», — отв чалъ Цыганъ.

«Ванька?»

«Такъ точно-съ».

«А зап ваетъ кто?»

«И Таня зап ваетъ, и Марья Васильевна».

«Маша, которая у Б. жила <Брянцова>? эта хорошенькая? разв она опять у васъ?»

«Такъ точно-съ, — отв чалъ улыбаясь Цыганъ. — Она приходитъ на пляску иногда».

«Такъ ты сходи за ней, да шампанскаго принеси». —

Цыганъ получилъ деньги и поб жалъ. Старикъ Генералъ, какъ сл дуетъ старому Цыганёру, с лъ верхомъ на стулъ ¹⁵¹и вступилъ въ разговоръ съ старухой о вс хъ старыхъ бывшихъ въ Табор Цы[ган]ахъ и Цы[ганк]ахъ. Онъ зналъ все родство каждой и каждаго. Гвардеецъ толковалъ о томъ, что въ Москв н тъ женщинъ, что прiятнаго у Цыганъ ничего быть не можетъ уже только потому, что обстановка ихъ такъ грязна, что внушаетъ отвращенiе всякому порядочному челов ку. Хоть бы позвать ихъ къ себ , — то другое д ло. Н. Н. говорилъ ему, что, напротивъ, Цыгане дома только и хороши, что надобно ихъ понимать и т. д. Alexandre прислушивался къ разговорамъ и хотя молчалъ, въ душ былъ на сторон Н. Н., находилъ такъ много оригинальнаго въ этой обстановк , что понималъ, что тутъ должно быть что-нибудь особенное, прiятное. Отъ времени до времени отворялась дверь въ с ни, въ которую врывался холодный воздухъ, и попарно входили Цыгане, составлявшие хоръ. Мужчины были од ты въ голубые, плотно стягивающіе ихъ стройныя талiи казакины, шаровары въ сапоги, и вс съ длинными курчавыми волосами; женщины въ лисьихъ, крытыхъ атласомъ салопахъ, съ яркими шелковыми платками на головахъ и довольно красивыхъ и дорогихъ, хотя и не модныхъ платьяхъ. Цыганъ принесъ Шампанское, сказалъ, что Маша сейчасъ будетъ, и предлагалъ начать пляску безъ нея. Онъ что-то сказалъ дирижеру, небольшому, тонкому, красивому малому въ казакин съ галунами, который, поставивъ ногу на окно, настраивалъ гитару. Тотъ съ сердцемъ отв чалъ что-то; н которыя старухи присоединились къ разговору, который постепенно становился громче и, наконецъ, превратился въ общiй крикъ; старухи съ разгор вшимися глазами размахивали руками, кричали самымъ пронзительнымъ голосомъ, Цыгане и н которыя бабы не отставали отъ другихъ. Въ ихъ непонятномъ для гостей разговор слышалось только часто повторяемое слово: Мака, Мака. Молоденькая, очень хорошенькая д вушка Стешка, которую Дирижеръ рекомендовалъ, какъ новую зап валу, сид ла потупя глаза и одна не вступала въ разговоръ. Генералъ понялъ въ чемъ было д ло. Цыганъ, который ходилъ за Шампанскимъ, обманывалъ, что Мака, т. е. Маша, придетъ, и они хот ли, чтобы зап вала Стешка. Вопросъ былъ въ томъ, что Стешк надо было или н тъ дать 1 1/2 пая.